Древние греки русской провинции
Cmpacmu древнегреческой трагедии развернулись в пятницу на сцене пятого этажа театра драмы.
Правда, показывали вовсе не «Медею», а новую постановку «Ханана». И местом действия оказалась не Греция, а изба безымянной российской деревеньки.
История семьи Ханана (кстати, фамилия это или прозвище, так и не ясно) оказалась зрителям понятной и близкой. Но выдержать накаленную обстановку отдельно взятой и показанной под увеличительным стеклом семьи смогли не все зрители.
Когда журналисты спрашивали у руководства театра, почему на спектакль установлены ограничения по возрасту (тем, кому меньше 14 лет, его смотреть не рекомендуется), те отвечали, что причина в матерной брани и жестокости отдельных сцен.
Брани оказалось немного, но вот насчет жестокости работники театра не обманули.
Сдача спектакля показала, что беспокоиться следовало не только о молодежи, но и о зрителях преклонного возраста. Многие из них попросту ушли в антракте, не в силах досмотреть постановку до конца.
— Молодежь смотрит спектакль, как кино, — делились они мнением у гардероба. — Она в деревнях не жила, не видела, как там люди пьют. Ей легче. А мы-то еще помним, как это бывает.
Пьют в семье Ханана действительно много. Да и как тут не пить, когда муж и жена, Борис и Наташа, давно бы уже развелись, да идти им некуда? Все-таки общее хозяйство. Да и с сыном Сашей, который наводит своими дебошами страх на всю округу, матери одной не совладать. Не совладать, впрочем, и вдвоем, потому и прячутся супруги по ночам в сарае со скотиной, жмутся к теплому козьему боку.
Затишье наступает, только когда Саша садится читать очередную книгу. Предпочтение отдает греческим трагедиям, которые с восторгом пересказывает: «Вот один мужик жену бросил, а она детей своих убила. А другой отца убил, а на матери женился. Вот это жизнь! Настоящая!»
Настоящая, потому что и у самого Саши отношения с матерью сложились, как говорят в спектакле, «не по-людски». Вот он и проводит параллели между собой и Эдипом.
Наташа пытается хоть как-то обустроить свою жизнь, в том числе и личную. Приводит в дом любовника Петра, а мужа выселяет ночевать на пол…
Из-за обилия драматических поворотов сюжета кажется, что семья Ханана — исключительная, собравшая на себя все проблемы, все естественные и противоестественные болезненные вывихи жизни. Но автор пьесы Герман Греков безжалостен. Помимо главных, он вводит в действие еще нескольких персонажей, и выясняется, что семья — вполне обычная, ничем от прочих деревенских не отличающаяся.
Смотреть спектакль действительно тяжело. Потому что режиссеру и актерам удалось добиться эффекта реальности происходящего. Реально все, даже фарш для пельменей, который готовят герои. Отсутствие бутафории, привычных фруктов из папье-маше, ярких сценических костюмов превратило театр в жизнь.
У режиссера Антона Милочкина получилось показать нам наших родных тюменских актеров, какими мы их еще не видели. Они играли так, что словно переставали быть актерами, по-настоящему становились персонажами. Ирина Халезова — Наташей, Сергей Кутьмин — ее любовником Петром, Евгений Киселев — Сашей.
Практически лишенная реплик роль Бориса, которую исполняет Андрей Волошенко, тем не менее, одна из самых заметных. Даже без слов понятно, что никакой Борис не глухой дурак, как пытается представить его жена. Он просто давно смирился с обстоятельствами.
Сами актеры заранее оправдывают своих персонажей. Ирина Халезова говорит, что ей по-настоящему жаль Наташу.
— Когда впервые читала пьесу, мне было противно. Как можно поступить так с собственным мужем: привести любовника, положить с собой в постель? Как можно решиться на инцест? Но потом, во время работы, стала понимать, что Наташа жертвует собой. Мужа не выгоняет, потому что тому деться некуда. За пьяным сыном по деревне бегает, чтобы не убил никого и не изнасиловал. И соглашается на все, чтобы он только домой пошел.
Реальности постановке добавил сам зал. Всего 70 зрительских мест, ряды стульев поставлены вплотную к сцене-помосту, актеры временами переходят на шепот. Не только кашлянуть или чихнуть, пошевелиться страшно. Создается эффект полного присутствия зрителя «внутри действия», границы между сценой и залом нет.
Собственно, для таких постановок — неоднозначных, спорных, задевающих болевые точки нашей жизни — и открыта сцена на пятом этаже.
***
фото: Евгений Киселев и Ирина Халезова;Первые зрители;Единственное, что успокаивает Сашу, — книга;Андрей Волошенко, Евгений Киселев и Сергей Кутьмин.