Поэтика застолья
Научная жизнь в моей незабвенной и любимейшей альма-матер ТюмГУ сегодня бурлит.
Какие только темы ни разрабатывают студиозусы и преподаватели, каких только ни делают научных открытий! Так в соцсети на страничке обожаемой Ольги Ушаковой, преподавателя зарубежной литературы, доктора наук, 25 января, во всемирный день студента, мой глаз зацепился за следующее:
«А вот на этих первокурсников с разных специальностей и вполне мультикультурных, конечно, не без умиления смотрела сегодня, когда они вещали о печенье в «Гарри Поттере» Роулинг и китайской еде в «Щегле» Тарт, вкусах Коробочки и Собакевича, меню ресторана «Обломовка», порционных судачках ресторана «Грибоедов» из «Мастера и Маргариты» и символике шампанского в ранних рассказах Чехова. Несмотря на волнение, студенты выглядели довольно счастливыми, рассказывали, какую важную роль играют пищевые коды в литературном тексте. А значит, учиться им нескучно. Чего и хотелось преподавателю».
Оказывается, на кафедре периодически проводится защита работ на неожиданные, небанальные темы. На сей раз проходила мастерская «Гастрономические коды русской и зарубежной литературы». Защищали свои работы студенты бакалавриата первого курса.
Цель мастерской — формирование у студентов представления о возможности понимания литературного текста и его важнейших социокультурных контекстов через обращение к определенным литературным кодам (в данном случае — гастрономическим) на обширном литературном материале от античности до современности. Студентам предлагалось проанализировать литературные тексты в ракурсе развития истории материальной культуры, философского и художественного осмысления пищи. Почему еда может рассматриваться как важный цивилизационный и художественный феномен? Как литературные пищевые тропы отражают духовную и телесную индивидуальность человека, как они связаны с эстетическими и социальными установками автора, какие важные философские и психологические месседжи передают?
В газетном формате, увы, не передать всего объема работ, но вот хотя бы два показательных примера.
Казалось бы, что такого — калач на завтрак
Студентка Лилия Забирова исследовала литературный код романа «Анна Каренина» Толстого: пищевые привычки Степана Аркадьевича Облонского, как пищевой код характеризует личность героя. Лилия взяла из романа небольшую цитату: «Окончив газету, вторую чашку кофе и калач с маслом, он встал, стряхнул крошки калача с жилета и, расправив широкую грудь, радостно улыбнулся не оттого, что у него на душе было что-то особенно приятное, — радостную улыбку вызвало хорошее пищеварение».
Исследование проходит по безупречной схеме: история продукта — исследование отрывка текста — литературоведческий вывод: «Мы выяснили, что калач — старейший вид белого хлеба в России. Придумка это сугубо русская, а точнее, московская. Подтверждение тому находим и у знаменитого советского историка и кулинара Вильяма Васильевича Похлебкина в его «Большой энциклопедии кулинарного искусства»: «Калач как один из символов экономического благополучия переместился в Москву и именно здесь получил свое полное развитие, стал известен во всей стране…»
Лилия делает вывод: «Выбранный фрагмент, содержащий пищевой код, выявляет такие черты персонажа, как: социальный статус (кофе и газета за завтраком), гедонизм и чувственность (радость = хорошее пищеварение), стремление к излишествам (калач + масло). Студентка провела параллель героя с чувственной натурой его сестры Анны: «Образ Облонского — открытие Толстым нового типа личности, живущей легко, бездумно, беспечно, бесцельно. Он не эпизодический персонаж: в том сцеплении, на котором построено все повествование, он необходимое звено, фигура, которой отведена серьезная роль в реализации «мысли семейной».
Шампанское раннего Чехова
Тимур Бичурин, Антони Гонсалес, Карина Рахматуллина в рамках мастерской исследовали три ранних рассказа А. Чехова «Шампанское» (мысли с новогоднего похмелья), «Беседа пьяного с трезвым чертом», «Шампанское» (рассказ проходимца). Последовательность работы та же. Сначала — история напитка, затем исследуется образ шампанского в рассказе: приятно внешне («искрится, как алмаз, прозрачно, как лесной ручей, сладко, как нектар»); это «блестящая кокотка, мешающая прелесть свою с ложью и наглостью Гоморры»; пьют его лишь в печали, скорби и «часы … оптического обмана»; его любят люди богатые и равнодушные, воры, кокотки, прожигатели жизни — кутилы («безуздые саврасы»*); неразрывно связано с «пьяным разгулом, развратом, объегориваньем ближнего, торжеством гешефта»**; покупается чаще всего на чужие, «шальные» деньги; «Короче, где радость по заказу, где купленный восторг, лесть, словоблудие, где пресыщение, тунеядство и свинство, там вы всегда найдете вдову Клико».
И научный вывод: «Шампанское, по мнению А.П. Чехова, внешне красиво, притягательно, но истинно скрывает «всякия нечистоты»: наглость, разврат, ложь, тунеядство. Амбивалентность этого образа показывает, что, согласно философской концепции А.П. Чехова, игристое вино — обман, иллюзия радости и счастья, мираж. Оно, под «маской» надежды, торжества овладевая людьми, становится разрушительным для них».
Преподаватели кафедры также пишут научные работы на гастрономическую тематику: «Поэтика трапезы в литературе и кинематографе: от викторианства к модернизму», «Специфика пищевых кодов в викторианском модернистском романе (Дж. Элиот, Д.Г. Лоуренс)»… Здесь уже более сложный научный язык и глубокий подход к, казалось бы, такой неглубокой гастрономической теме.
В целом, по словам Ольги Ушаковой, тема гастрономии начала исследоваться учеными только в последнее десятилетие. Но в России уже в 90-е годы прошлого века Вильям Похлебкин написал шикарную книгу о кулинарном антураже русской драматургии. Так что Россия и здесь впереди планеты всей. Сегодня изучением проблем повседневности в культуре и литературе занимаются и историки, и филологи. Ну а подобные вышеназванной мастерские проводятся не только на пике научной моды, но это и попытка работать с негуманитариями на понятном им материале.
*Выражение саврас без узды в публицистическом и фельетонном стиле второй половины XIX и начала XX в. означало: «молодой человек (чаще купеческий сынок), предающийся бесшабашным кутежам, буйному разгулу».
** Гешефт — коммерческое дело, основанное на спекуляции низшего разбора или на обмане.