Медаль N 2269688
Во многих российских семьях бережно хранятся ордена и медали, которыми были отмечены наши отцы и деды за свои подвиги в годы Великой Отечественной войны. За каждой наградой — одна из страниц истории, связанная с именем конкретного, дорогого и незабываемого человека.
Если бы собрать эти истории вместе — какое героическое повествование о великом противостоянии нашего народа фашизму может сложиться!
Много лет назад на страницах газеты «Тюменский комсомолец» печатались школьные сочинения, объединенные рубрикой «Орден твоего отца». Прошли годы — память сберегает такие воспоминания по-прежнему.
Разбирая документы, которые остались после смерти моего отца — Николая Петровича Черкасова, 1915 г. р., уроженца с. Ново-Травное Ишимского района Тюменской области, я обнаружил подготовленную им в апреле 1990 года заметку в стенную газету Тюменъ-облрыболовпотребсоюза, посвященную Дню Победы.
В годы Великой Отечественной войны Н.П. Черкасов находился в действующей армии, являлся старшим оперуполномоченным контрразведки «СМЕРШ» 282-й стрелковой дивизии, в составе которой с боями прошел Румынию, Венгрию, Чехословакию, Австрию и Германию. Небольшая заметка посвящена одному из эпизодов его службы в «СМЕРШе». Я не знаю, появилась ли эта заметка в стенгазете. Думаю, что нет, так как к 1990 году маховик гласности набрал максимальные обороты. «Прокатился» он и по органам госбезопасности, особенно досталось военной контрразведке. Благодаря публикациям некоторых журналистов деятельность КРО «СМЕРШ» сводилась только к необоснованным репрессиям в отношении военнослужащих, расстрелу без суда и следствия, а также к заградотрядам, которые стреляли в спину красноармейцам. Как будто не было кропотливой и самоотверженной работы по выявлению и обезвреживанию диверсантов и агентов, заброшенных разведывательными органами фашистской Германией в прифронтовую зону, предателей и изменников, а также успешных операций, проведенных военной контрразведкой на временно оккупированной территории СССР, и радиоигр с Абвером.
На момент написания заметки мой отец был в преклонном возрасте и негативные публикации в СМИ о деятельности органов КГБ воспринимал болезненно. Поэтому предполагаю, что он не решился отдать эту заметку в стенгазету. Пользуясь случаем, привожу заметку полностью.
«В октябре 1941 года я в составе отдела контразведки «СМЕРШ» 282-й стрелковой дивизии выехал на фронт. В июне 1942 года наша часть после тяжелых боев передислоцировалась в район г. Старая Русса. Прошли проливные дожди, болотистая местность дышала влажными испарениями. Было около четырех часов утра. Наши подразделения торопились выйти на новые рубежи. Я получил информацию о том, что к одной из наших стрелковых рот пристроились двое неизвестных. Один -высокий, с кубиком в петлице, другой -пониже, со знаками старшего сержанта. Догнав их, я некоторое время шел рядом. Вели они себя неспокойно, одеты были небрежно, небриты. Высокий чиркнул спичкой, прикурил. На защитного цвета гимнастерке рубиновой эмалью сверкнул орден «Красная Звезда». В центре ордена сжимал винтовку серебряный красноармеец. Что-то необычное показалось мне в этом ордене.
«Вы из какой роты? — спросил я высокого. Тот вместо ответа рванулся в сторону и побежал. За ним нырнул в окутавшую лес туманную мглу второй незнакомец. Я с группой солдат бросился за ними. Неизвестные отстреливались из пистолетов, но были задержаны. На допросе в КРО «СМЕРШ» они признались, что являются агентами немецкой разведки, заброшены в наш тыл для совершения терактов в отношении командиров Красной Армии. Изъятый у задержанного орден действительно оказался с дефектами -он был изготовлен в Берлине… Майор в отставке Н.П. Черкасов».
За задержание вражеских агентов отец был награжден медалью «За боевые заслуги» N 2269688. В годы войны был награжден также орденом Отечественной войны 2 ст., медалями: «За отвагу», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены», «За победу над Германией»… Но почему-то любил вспоминать награждение медалью «За боевые заслуги». Может, потому, что это была его первая награда, тем более, в начальный период войны, когда награждение военнослужащих не носило такого массового характера, как в 1945 году.
Предписание отбыть в г. Омск на формирование 282-й стрелковой дивизии сержант госбезопасности (специальное звание в органах НКВД, соответствующее армейскому лейтенанту) оперуполномоченный Голышмановского межрайотдела НКВД Черкасов получил осенью 1941 года. Моя старшая сестра Людмила вспоминает. Она была дома одна, когда в комнату вбежал молодой, красивый офицер. «Папка», — успела крикнуть она и оказалась в его крепких объятиях. Отец схватил ее на руки и побежал на станцию, где в это время сделал короткую остановку эшелон, направляющийся на фронт из г. Омска. В это время к станции бежали люди. Кричали женщины, плакали дети. Многие видели своих близких в последний раз. Моя мама и бабушка в это время были на работе. Когда узнали об эшелоне, тоже побежали на станцию. Бабушка не успела. Воинские эшелоны шли на фронт без задержек.
Отец рассказывал о том, как в феврале 1942 года их дивизия заняла оборону на Северо-Западном фронте. Снабжение войск было недостаточное, многого не было. Даже спичек. В артиллерийском дивизионе на каждое орудие приходилось только по три снаряда, которые каждый день пересчитывались. Немцы были осведомлены о таком положении советских войск. И раз пошутили. Сбросили с самолета большой булыжник, к которому на цепи был приварен кусок рельсы с запиской: «Эй, Иван, выбивай всем взводом огонек, прикуривай!» Практиковали они и другие «шутки», в частности, на большой высоте с самолета сбрасывали над нашими позициями бочку из-под горючего с многочисленными отверстиями. Эта бочка издавала очень громкий и ноющий звук, который оказывал на красноармейцев сильное психологическое и деморализующее воздействие. Отмечались случаи, когда некоторые бойцы бросали свои позиции и разбегались в разные стороны, у отдельных даже отмечались отклонения с психикой.
Чувствуя безнаказанность, в одно и то же время регулярно на пригорке перед нашим передним краем появлялся немецкий танк, который обстреливал советские позиции. Причем, никто ему не отвечал — берегли снаряды. Наконец, был получен долгожданный приказ подавить огневую точку противника. Когда в следующий раз немецкий танк появился перед нашими позициями, его уже ждали артиллеристы. С первого выстрела танк был подбит, причем раздался такой сильный взрыв, что башня отлетела на несколько метров. После этого обстрелы наших позиций прекратились.
Как-то, когда я был еще школьником, отец мне рассказал, что на фронте он больше всего боялся не гибели на поле боя, а сообщения на родину по ошибке или по недоразумению о том, что он не погиб, а сдался в плен. Только через много лет, прочитав книгу известных тюменских журналистов Р. Гольдберга и А. Петрушина «Запрещенные солдаты», я понял смысл и трагичность высказываний моего отца. Взрослые члены семей командиров и политработников, которые оказались в плену, подвергались аресту и высылке, а семьи рядовых красноармейцев лишались государственного пособия и помощи.
После окончания Великой Отечественной войны мой отец продолжил службу в органах КГБ-МВД СССР на офицерских должностях, но война для него не закончилась. В 1947 году он принимал участие в боевых операциях по ликвидации националистического подполья на территории Украины, а в 1949 году — на территории Эстонии. Уже в мирное время был награжден второй медалью «За боевые заслуги» и орденом Красной Звезды.
В 1961 году после увольнения по болезни из органов МВД в звании майора Н.П. Черкасов работал в г. Тюмени в системе потребкооперации. Ушел на пенсию в 1983 году с должности заместителя начальника контрольно-ревизионного управления Тюменьоблрыболовпотребсоюза. Умер в 1993 году в г. Тюмени.
Мне повезло — мой отец вернулся с фронта. В 2010 году весь мир будет отмечать 65-летие Великой Победы. Пусть эти воспоминания будут не только памятью о моем отце, а также благодарностью тем миллионам советских солдат и офицеров, которые приближали день Победы.
***
фото: капитан Николай Черкасов