Марья Ивановна
Марья Ивановна вошла в класс с поджатыми губами, окинула быстрым взглядом учеников. Их было много, на первый взгляд казалось, что пришли все. Именно это успокоило Марью Ивановну, опустившуюся на стул.
— Здравствуйте, дети.
— Здрасте!..
— На прошлом уроке я задавала вам прочесть сочинения великого писателя Даниила Хармса. Все справились с заданием?
Невообразимый гул показал, что справились все.
— Есть какие-нибудь вопросы по прочитанному? — поинтересовалась Марья Ивановна, мягко подводя разговор к интересующей теме. — Молчим… Может что-то непонятно со стилистикой? Или грамматикой?
Круглая отличница Катя Двойкина робко вытянула руку. Педагог подбадривающее улыбнулась и благосклонно опустила голову. Марья Ивановна знала: уж Катя-то не сможет не заметить особенностей в тексте.
— Простите, я вот заметила, — подтвердила надежды Катя, — что у Хармса в некоторых моментах присутствуют орфографические ошибки, и слово «девчонки» через «е» — не самый большой просчет Даниила Ивановича.
— Понимаешь, Катя… — Марья Ивановна постучала по столу карандашом, дабы привлечь внимание гудевшего класса. — Понимаешь, Катя, это не ошибки. Даниил Иванович в своих дневниках сам неоднократно замечал, что «так всегда выглядит в моем написании». Это не признак безграмотности, а напротив — доказательство большой оригинальности. Не будучи одним из серой массы обывателей, Хармс подчеркивал свое величие даже в творениях.
— То есть, если мы будем допускать ошибки, это тоже будет считаться признаком величия? — раздался робкий голос с задних парт.
— Ну, если вы считаете, что впереди у вас большое будущее, то, пожалуйста. Допускайте. Полагаю, что вы все дети неглупые и сможете правильно подчеркнуть свою оригинальность. Но особо не увлекайтесь…
— И вы не будете ставить нам двойки?
— Думаю, что не буду. Ведь вы немаленькие уже, прекрасно знаете, что индивидуальность необходимо развивать с юных лет… И не забывайте, что в понедельник контрольная за вторую четверть. В половине девятого, в моем кабинете… На ней будет присутствовать комиссия!
Последние фразы пришлось прокричать, потому что взволнованные ученики шумно обменивались мнениями.
Основная часть контрольной состояла из диктанта — не очень сложного отрывка про деревенское лето. Вторая — из письменного пересказа чеховской «Смерти чиновника». Вся детская гвардия писала, усердно вывалив набок языки. Часовая стрелка подбиралась к одиннадцати часам, когда первые отличники понесли рукописи к учительскому столу. К половине двенадцатого сдали все.
— Ну что ж, прошу подождать всех в коридоре, через час мы вас пригласим для объявления результатов.
Через час, который показался бесконечным, бледные и красные ученики сидели на своих местах, а Марья Ивановна ходила по рядам и бушевала:
— Это же надо!!! Столько ошибок в элементарнейших словах! Э-ле-мен-тар-ней-ших! Иванов! — Иванов скованно поднялся. — Надо же! «Окула»! Садись, два! Без права пересдачи!.. Сидорчук! Встать! «Смерд чиновника»! Хохо!! Смерд! Знаешь что такое смерд? Не знаешь? Смерд это ты! Садись, два… Двойкина! Да как ты посмела!! Уж в ком, но в тебе я была уверена! Ты же всегда на «отлично» сдавала. А тут! Запомни, Екатерина, «девчонки» пишется через «о»!!! Садись, единица!
Класс загалдел. Сквозь гул можно было разобрать обрывки фраз: «… Но вы ведь сами сказали…», «… А как же Хармс…», «… И куда нам теперь…»
Марья Ивановна прекратила гвалт тремя увесистыми ударами ладони по столу.
— А ну, замолчите! Да как вы смеете после таких результатов сваливать вину на других! Причем здесь Хармс? Неучи!!! Всем двойки, без исключения!!! Хоть бы комиссии постеснялись!!! — Марья Ивановна оглянулась на комиссию, состоящую из трех скромно лысеющих мужичков и одного лысого абсолютно.
Комиссия посовещалась, и абсолютно лысый профессор сообщил негромким голосом:
— Ну, как же? Не все двойки, не все. Некто Кречетов написал без единой ошибки, свои пять баллов он заслужил.
— Кречетов? Не может быть! — Марья Ивановна подошла к парте «виновника». — Как же ты умудрился-то?.. А ну-ка, ну-ка, ответь мне, дружок, ты в пятницу был на уроке, когда мы разговаривали о творчестве Даниила Ивановича Хармса?
— Нет, я проспал тогда… — Понятно, понятно, — пробормотала Марья Ивановна. — Как же это я упустила-то, а? Мда-с, прискорбно…
Внезапно ее осенила светлая мысль. С решительным видом проследовала она к учительскому столу и взяла журнал.
— Кречетов! — окрепшим голосом возгласила Марья Ивановна. — Два балла! За прогул! Дада, дорогой, на мои занятия надо ходить… Без права пересдачи!
И счастливая учительница вывела в ведомости цифру с гордым лебединым профилем.