Очень долгая дорога к храму
Окончание. Начало в N 17.
Данилова рассказала начальнику Тобольского горотдела КГБ майору Юрию Новосельцеву, что «ее мужа — Данилова Константина Петровича, 1903 года рождения, уроженца Тобольска, директора конторы Обьгосрыбтрест — арестовали в 1936 году по делу Угланова» (Николай Угланов с 1925 по 1929 гг. — секретарь Московского комитета партии, кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б) — за участие в оппозиции к Сталину был в 1933 году отправлен в Тобольск управляющим Обьгосрыбтрестом, там в 1936 году арестован и через два года расстрелян в Москве — А.П.). Она (Данилова) просила выдать тело мужа для захоронения, но ей отказали. По ее словам, тогда, в 1937 году, вместе с ним расстреляли еще семь человек — «рыбников» из Обьрыбтреста. В 1957 году, через 20 лет, Данилова получила из прокуратуры справку «об отсутствии в действиях мужа состава преступления». Все это время она была уверена в его невиновности. Замуж больше не выходила. До перехода в 1932 году в Обьгосрыбтрест Данилов был секретарем Уватского райкома ВКП(б), исключен из партии в связи с арестом. Требовать его восстановления в партии и наказания виновных в гибели мужа не будет. Отдать найденный в захоронении гребень отказалась. Обещала хранить его как память о любимом человеке».
Тобольским чекистам вышестоящее начальство приказало: «распространить среди населения легенду, что обнаруженное захоронение относится к 1921 году, когда Тобольск был занят восставшими против советской власти кулаками и эсерами». Останки жертв «углановщины» Новосельцев и его подчиненные перезахоронили в 35 км от Тобольска по Уватскому тракту между д. Медведчиковой и с. Малая Зоркальцева.
Из бессрочной ссылки
В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 декабря 1956 года без пересмотра архивных дел были сняты все ограничения по спецпоселению ранее репрессированных граждан по социальному («кулацкая ссылка 1929-1933 гг.») и национальному (депортации 1941-1945 гг.) признакам (немцы Поволжья, калмыки, чеченцы, ингуши, карачаевцы, балкарцы, крымские татары, греки, прибалты…).
В Тюменской области спецпоселенцев пересчитали в октябре 1949 года. Из проживавших тогда здесь 892000 человек — 62497 ссыльных. Немцев — 24944, калмыков — 9241 литовцев — 1382, украинцев западных земель и Закарпатья — 3167, «кулаков» — 12958, репатриантов — 1475, бывших военнопленных Отечественной войны 1941-1945 гг. — 4500, лиц, проживавших на оккупированной территории, — 5500.
Этой «спецпереписи» предшествовал Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 года «Об уголовной ответственности за побеги из мест обязательного и постоянного поселения лиц, выселенных в отдаленные районы Советского Союза».
В связи с тем, что при насильственном выселении с родных мест сроки пребывании в ссылке не устанавливались и у спецпоселенцев теплилась надежда на возвращение домой, Указ уточнил: «переселение в отдаленные районы СССР проведено навечно без возврата к прежним местам жительства». Предусмотрели ответственность за самовольный выезд (побег) из ссылки: «20 лет каторжных работ». Предупредили лиц «виновных в укрывательстве спецпоселенцев, бежавших из мест обязательного поселения или способствующих их побегу, — до 5 лет лишения свободы».
Когда спецпоселение отменили и спецкомендатуры МВД упразднили, официальных изменений и обещаний о компенсации причиненного материального и морального ущерба репрессированные граждане не услышали.
С 1962 года хрущевская реабилитация пошла на спад, а при Брежневе она фактически прекратилась: до 1986 года всего реабилитировано 157055 человек или 4,1 процента от общего числа репрессированных. Оставались нереабилитированными 2959663 человека или 76,8 процента.
Потрясение
С 1987 года после десятилетий замалчивания, недосказанности и обмана любимое детище «горбачевской» перестройки — гласность потребовала настоящей массовой реабилитации. Многометровые очереди выстраивались не только в магазинах за мясом, колбасой и водкой (двумя годами ранее в стране объявили антиалкогольную кампанию), но и перед газетными киосками. За журналами: «Дружба народов» — в нем роман Анатолия Рыбакова «Дети Арбата»; «Октябрь» с повестью Анатолия Приставкина «Ночевала тучка золотая»; «Новый мир», где прогремевшая на Западе еще с 1974 года и запрещенная в СССР книга Александра Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ».
А еще «Огонек» Виталия Коротича, в котором документальные очерки о казненных, но не реабилитированных соратниках Ленина — Троцком, Зиновьеве, Каменеве, Рыкове, Бухарине, Угланове. И о расстреле в 1918 году в Eкатеринбурге царской семьи Романовых. И про политическое убийство, инсценированное под уголовное, в январе 1948 года в Минске председателя Eврейского антифашистского комитета, народного артиста СССР Соломона Михоэлса, за которое специальным Указом Президиума Верховного Совета СССР первого замминистра ГБ генерал лейтенанта Сергея Огольцова и министра ГБ Белоруссии генерал- лейтенанта Лаврентия Цанаву наградили орденами Красного Знамени, а одного из исполнителей — полковника Федора Шубникова — орденом Красной Звезды.
.О показательной казни в октябре 1950 года по «Ленинградскому делу» члена Политбюро ЦК ВКП(б), председателя Госплана и заместителя главы правительства Николая Вознесенского, предсовмина РСФСР Михаила Родионова и секретаря ЦК, организатора обороны Ленинграда Алексея Кузнецова…
Горбачев и его окружение рассчитывали «дополнительными мерами по восстановлению справедливости» ограничить реабилитацию партийным «прощением» знаковых исторических личностей.
Так, первая партийная реабилитация в нашей области состоялась 19 июня 1989 года: бюро Тюменского обкома КПСС приняло постановление «о восстановлении в рядах партии П.И. Лопарева (посмертно)».
Исключая из преступлений сталинизма кровавое подавление крестьянских антибольшевистских восстаний 1921 года, уничтожение духовенства и казачества, насильственную коллективизацию, «голодомор» 1932-1933 годов, депортацию народов в Сибирь, Казахстан и Среднюю Азию, горбачевская реабилитация обходила молчанием главное — покаяние партии перед обществом за все те события, которые происходили в стране с 1917 года.
Но в условиях гласности ограничить, зажать правду о массовом партийно-государственном терроре прежними административно-режимными мерами, умолчанием и обманом не удалось.
Историю с обнаруженным в 1976 году в тобольском могильном раскопе гребнем режиссер Тенгиз Абуладзе в фильме «Покаяние» (1987) воплотил в образе плывущих в южный город с северного лесоповала бревен, на которых женщины находят весточки — вырезанные имена исчезнувших мужей.
В 1988 году под Минском в зоне отдыха Куропаты обнаружено массовое захоронение 1937-1938 годов. И в Тюмени рабочие асфальтового завода рассказали журналисту Рафаэлю Гольдбергу о найденных при прокладке теплотрассы черепах с пулевыми отверстиями в затылках. А ветеран НКВД Ляпцев раскрыл ему «технологию» так называемых операций по 1-й категории: «.Оборудовали в подвале специальную комнату. Стены обили, чтобы не было слышно выстрелов. Здесь и расстреливали, а потом увозили на Затюменское кладбище. Стреляли, конечно, в затылок. Потом контрольный — в висок.» (интервью опубликовано в «Тюменской правде» в феврале 1990 года).
По приказу прокурора Тюменской области советника юстиции Валерия Багина была создана специальная группа по пересмотру архивно-следственных дел и реабилитации незаконно репрессированных граждан.
Eе возглавил опытный прокурорский работник Геннадий Кузнецов.
Тогда же под свою ответственность начальник УКГБ по Тюменской области генерал-майор Василий Eфремов привлек отставных подполковников Юрия Белякова и Юрия Коршунова к составлению мартиролога (списка) тюменцев (юга и севера), расстрелянных по политическим мотивам в Тюмени, Тобольске, Ишиме, Ханты-Мансийске и Салехарде.
Но инициатору этого первого в стране процесса сохранения памяти о безвинно казненных людях редактору «Тюменского курьера» Гольдбергу, отец которого был расстрелян в Москве за месяц до рождения сына, потребовалось десять лет (!), чтобы издать «Книгу расстрелянных» (1999). При финансовой поддержке трех губернаторов: Леонида Рокецкого, Александра Филипенко, Юрия Неелова, мэра Тюмени Степана Киричука и депутата Тюменской облдумы Николая Мамонтова.
В местах расстрелов и захоронений установлены памятные знаки. Над бывшим расстрельным подвалом НКВД камень с надписью: «Здесь в 1937-1938 годах проводились массовые расстрелы невиновных. Никогда больше» (ул. Республики, информационно-библиотечный центр ТюмГУ). Также надпись на трех языках — русском, тюркском, латинском — «Никогда больше» — на стилизованной расстрельно-лагерной стенке из кирпичей с подвальной решеткой от разрушенного здания бывшего горотдела НКВД (ул. Полевая, где было Затюменское кладбище).
«Чтобы не забылось…»
Считается, что реабилитация осужденных по политическим мотивам граждан завершена в 2000 году. По персонифицированному учету ФСБ реабилитировано 2438000 человек (63,3 процента). В Тюменской области, включая Югру и Ямал, около 22000. Остались нереабилитированными около полутора миллиона (36,7 процента). Основу такой категории составляют пособники немецко-фашистских оккупантов, участники бандформирований и репрессированные в 30-40-е годы руководители органов ОГПУ- НКВД+МГБ, такие как Ягода, Eжов, Фриновский, Берия, Абакумов и другие организаторы массовых репрессий. Все они, как правило, проходили по 58-й статье УК как государственные преступники. В Управлении ФСБ по Тюменской области также имеются дела в отношении лиц, реабилитация которых запрещена российским законодательством.
Одновременно с пересмотром дел из архивов КГБ-ФСБ изучались на предмет реабилитации учетные материалы на спецпоселенцев, хранящиеся после раздела МВД, объединенного в 1953 году с госбезопасностью, в территориальных органах внутренних дел. В УМВД по Тюменской области рассмотрено 52370 заявлений, по которым выдано 21630 справок о реабилитации. В основном — детям ссыльных, которым в неволе исполнилось 16 лет. Они также были ограничены в правах, поэтому обоснованно считаются пострадавшими от политических репрессий. А их родители ушли из жизни, не дождавшись очистительной реабилитации.
От обилия приведенных страшных цифр может подняться кровяное давление. Понятно потрясение, которое испытал Президент Российской Федерации Владимир Путин, полковник ФСБ в отставке, возглавлявший это ведомство с 25 июля 1998 до 16 августа 1999 года, при посещении 30 октября 2007-го (в день памяти жертв политических репрессий) Бутовского полигона НКВД. В этом месте погребено более 40 тысяч безвинно расстрелянных граждан.
«.Для нас, — сказал тогда глава государства, — это особая трагедия. Масштаб ее колоссален — сосланы, расстреляны десятки тысяч, миллионы граждан. Уничтожались наиболее эффективные люди, цвет нации. Мы до сих пор ощущаем эту трагедию на себе. Нам надо многое сделать, чтобы эта трагедия никогда не забывалась.»
После окончания в 1985 году московской Высшей школы КГБ майор Путин служил в Дрездене в представительстве КГБ в ГДР, поэтому не участвовал в пересмотре дел репрессированных по политическим мотивам граждан.
А в Тюмени после Указа 1989 года на реабилитацию мобилизовали весь оперативный состав УКГБ. Дела в отношении сибирских крестьян-участников стихийного восстания 1921 года против насильственной большевистской продразверстки пачками разносили по служебным кабинетам. Когда это восстание было жестоко подавлено частями Красной армии, уцелевших повстанцев амнистировали. А в 1937 году при выполнении расстрельного плана, установленного Политбюро ЦК ВКП(б) и приказом НКВД N 00447, их казнили без суда и следствия.
После чтения таких дел многие молодые оперативные работники, пришедшие в органы из романтических побуждений «ловить шпионов», узнав, чем в 20-30-40-х годах занимались их предшественники, вышли из КПСС и уволились из КГБ.
За 30 лет, прошедших после горбачевской и ельцинской реабилитации, изменилась страна. Выросло новое поколение, не осознавшее еще в полной мере нравственную и правовую (юридическую) значимость этого длительного во времени процесса. Не представляющее пока в силу своей молодости и кажущейся бесконечности жизни простоту и легкость возбуждения в обществе зависти, подозрительности, ненависти и страха.