Дорога домой начинается с раскаянья
Он готов публично раскаяться и даже назвать свое настоящее имя. Однако сотрудники исправительной колонии N 4, где сейчас отбывает наказание этот человек, просят не называть. Неизвестно, кто и как среагирует на его признание.
— А он хочет полностью отказаться от своего прошлого образа жизни, вернуться наконец к семье, у него жена и трое детей. Планирует после освобождения устроиться на работу. Надо дать ему такую возможность, — считает Сергей Смолин, заместитель начальника оперативного отдела УФСИН по Тюменской области.
Сотрудники пенитенциарной системы говорят: это очень редкий случай, когда люди, осужденные по террористическим статьям, отказываются от своих убеждений. И речь идет не о вероисповедании, а о соблюдении режима, о готовности принять свое наказание и согласиться, что наказали не просто так.
— Хотел заработать побольше денег для семьи, строил дом. Сейчас думаю, что лучше бы так и работал в автомастерской, тогда больше бы пользы принес семье, — говорит Ваха (назовем его так), которого арестовали в Чечне по подозрению в причастности к террористической деятельности. В 2014-м осудили по статье «участие в вооруженном формировании» (ч. 2 ст. 208 УК РФ), в 2015-м этапировали в тюменскую колонию, потому что таких осужденных обычно переводят в другие регионы.
«Ко мне обратился «боевик», у которого был автомат Калашникова, он мне угрожал. Потребовал, чтобы я привез в указанное место продукты и боеприпасы, за что мне дадут денег. Мне пришлось согласиться, и в дальнейшем я стал оказывать содействие людям, которые занимались терроризмом. <…> Я осознал, что осужден по серьезной статье, и в настоящее время раскаиваюсь в совершенном. Находясь в колонии, понял, насколько важна мне семья. Призываю всех воюющих за незаконные вооруженные формирования сложить оружие и вернуться в семьи, одуматься… Слушать своих родителей, а не пропагандистов. Главное — это семья, здоровье близких, забота о них», — такое письмо адресовал Ваха администрации колонии в качестве подтверждения, что раскаивается.
Скорее всего, мой собеседник кому-то надиктовал этот текст, потому что грамоте в школе учился не очень хорошо, а потом и вовсе нигде не учился больше. Но готов подтвердить каждое слово в том письме:
— Так все и есть.
На что рассчитывает журналист, который идет на встречу с тем, кто из бандита вдруг превратился в человека, вставшего на путь исправления? Каких-нибудь прочувствованных слов, а то и слёз… Но Ваха немногословен. Более того, на вопрос, почему он решил измениться, откровенно отвечает: хочет из строгих условий содержания перевестись в обычные.
Так, значит, все только для этого?
Сотрудники поясняют: осужденный, несколько лет проведший в колонии, мыслит несколько иначе. Eсли человек, долгое время числящийся в нарушителях и состоящий на профилактическом учете (за что и попал в СУС), вдруг изъявил желание вернуться в обычный отряд и работать на промзоне — это дорогого стоит. И что- то значит.
— А если человек не отказался от своих прошлых убеждений, то он и на работу-то не попросится, — говорит Сергей Смолин.
Сейчас в учреждениях регионального УФСИН находится около сорока привлеченных к уголовной ответственности по статьям террористического характера и состоящих на профучете. Все не местные. К ним пристальное внимание не только со стороны администрации колоний, но и со стороны регионального управления ФСБ и полицейского центра «Э». К Вахе — тоже.
Впрочем, говорят, что скоро его прошение о переводе из строгих условий содержания рассмотрит комиссия. И, быть может, она примет решение в пользу осужденного и его дальнейшей законопослушной жизни.
Сам бы осужденный этого очень хотел. А еще хочет, чтобы срок поскорее прошел (условно-досрочно по статье 208 не отпускают), он вернулся бы домой — все эти годы не видел семьи, потому что жена одна растит детей и не может позволить себе приезжать к нему на свидания. И да, поел бы жижиг-галнаш. Eсть такое чеченское блюдо.