О разных индикаторах несовершенства
Признаюсь, серьезность нового коронавируса недооценивала. Ровно до того момента, как увидела выписку (без имени и фамилии) одного из больных.
Тому мужчине, которого я и в глаза не видела, повезло выздороветь, но не повезло с тяжестью течения заболевания. На определенном этапе его пришлось подключить к ИВЛ. Люди, далекие от медицины, воспринимают это примерно так: дали человеку подышать кислородом. На самом же деле «дали подышать» означает, что кислорода ему катастрофически не хватало. А значит, страдали не только легкие, но и весь организм. В том числе мозг. Как себя чувствует человек при кислородном голодании, к каким последствиям это может привести, большинство в курсе.
Но, может, те, кто перенес вирус в относительно легкой форме, хоть и были госпитализированы в инфекционную больницу, чувствуют себя теперь в безопасности? Увы, и это, похоже, не так.
— У меня вирус выявили случайно, — рассказывает Игорь Слинкин, которого в конце апреля выписали из инфекционной больницы. — Я работал в центре «Милосердие», мы арендовали там часть помещений на первом этаже под мастерские. Контингент у нас работал, конечно, особенный — люди, которые жили и ночевали в теплотрассах. Кто-то из них где-то вирус и подхватил. У всех сотрудников центра и тех, кто там тогда находился, взяли анализы, оказалось несколько положительных. Центр закрыли на двухнедельный карантин, а всех положительных отправили в инфекционку. Я тогда чувствовал себя не очень. Был легкий озноб. Думал, простыл. Начал принимать арбидол. Интересно, что у моей жены анализ оказался отрицательным. Хотя живем в одной квартире.
В больничной палате нас было четверо. Мужчины разного возраста. Один, который постарше, рассказывал, что попал сюда вообще с другим диагнозом. У него подозревали менингит. Видимо, из-за высокой температуры и сыпи на теле. И лечили соответственно. Но пункция из позвоночника диагноз не подтвердила. Взяли тесты на COVID-19. И вот он — враг под маской.
У меня-то температуры высокой не было, так, около 37. Поэтому я не очень переживал. Думал, отлежусь, отдохну пару недель. Мне, как и всем, несколько раз в день измеряли температуру, давление, насыщенность крови кислородом, давали противовирусные таблетки. Говорят, что такие же выписывали тем, кто в 2003 году болел птичьим гриппом. Но утверждать не берусь. И спросить было не у кого. Медперсонал ходил таким с ног до головы упакованным в особые костюмы, что не разберешь, кто перед тобой — врач, медсестра или вообще санитарка. Через такой скафандр особо и не поговоришь.
С тяжелыми больными мы не пересекались. Палата с аппаратами ИВЛ была на другом этаже. А была ли у нас самих пневмония, не знаю. Нам не говорили. Антибиотиков не давали. Возможно, чтобы мы сами себя не накручивали, не пугались. Но и компьютерной томографии легких тоже не делали. Чувствовали мы себя вполне нормально, кормили нас отлично. Рассуждали мы примерно так: ну, заболели, полежим, вылечимся — и домой. Главное, чтоб там все было нормально.
Десять дней пролетело быстро, выписку я получил уже под вечер. Никаких особых напутствий или рекомендаций нам никто не давал, медперсонал был занят, у него — аврал. Возможно, там, в палатах с тяжелыми больными, и проявлялся их героизм, но у нас все было буднично. В общем, вышел я из больницы и выдохнул.
Вот только чем больше времени проходит, тем больше кажется, что все совсем не так хорошо, как хотелось бы. Дыхание стало не таким свободным, как раньше, и временами как будто воздуха не хватает. Придется на прием к терапевту идти и все-таки сделать КТ. В выписке, кстати, у меня написано, что компьютерную томографию легких мне надо повторно делать через три, шесть и девять месяцев. Правда, повторно в моем случае звучит странно, ведь первый раз мне ее не делали.
Конечно, повторения всего этого не хочется. Но работу с бездомными я не брошу. Она многому человека учит. В каком-то смысле бездомные — индикаторы нашего несовершенства.