Ты залетай, мы будем пить чай
В среду нас ждет, возможно, последний по-настоящему теплый день этого года. А дальше — дожди, ветра и не больше плюс десяти по Цельсию. Не лучшее время для длительных прогулок, но самое подходящее, чтобы ходить в гости.
Этим и занялись творческие люди нашего города в выходные. А вместе с ними нам удалось побывать на приеме у потомков именитого рода, познакомиться с гостем из Китая, зайти в дом и глубоко погрузиться в быт тех, кто называет себя «живущие лицом к морю».
Родной дом ждет
В субботу на улице сильный ветер с дождем, потому, забежав в усадьбу Колокольниковых, я тру ладони, чтобы согреть их. В моих руках тут же оказывается чашка китайского чая. А как иначе в доме купцов и меценатов, прославившихся своей чайной лавкой?
Я с другими гостями усаживаюсь в по-купечески пышно украшенной гостиной. В ее центре — тоже за чашкой чая — сидят потомки тех самых Колокольниковых — бывших владельцев дома. Правда, их чай приготовлен в Москве Eвгением Александровичем Ледовским, который решил продолжить дело предков и открыл свой бренд «Колокольников чай». Мой же сделан Eвгением Сауэром из магазина «Путь чая 108». Дело в том, что Eвгений Александрович, может быть, был бы рад угостить нас собственным «Колокольниковым чаем» но он вместе с Надеждой Ивановной Ледовской и Иваном Арсеньевичем Колокольниковым разделен с нами большим экраном, на котором демонстрируется прямая трансляция. Этот телемост организован в честь 25-летия музея-усадьбы. Впрочем, полное ощущение того, что мы чаевничаем все вместе за одним столом, не покидает.
Как и полагается в гостях, к чаю подаются веселые воспоминания и истории о хозяевах. Надежда Ледовская много общалась с родственниками, пытаясь узнать у них больше об истории семьи. Самим Колокольниковым все чаще вспоминалось хорошее. О том, как любили они собираться вместе, как лепили пельмени, или, скажем, как немного хулиганили. У Колокольниковых появился автомобиль (первый в городе), а вот дорогами Тюмень похвастаться не могла. Поэтому гоняли они прямо по грязи, удивляя и распугивая брызгами зевак. Вообще Колокольниковы были жизнерадостными и ценили всякого рода прогресс. Александр Антонович Колокольников перед революцией очень мечтал о мотоцикле. Он повторял своей нежно любимой маме Александре Александровне: «Я буду тебя на нем катать!»
Впрочем, этой мечте не суждено было сбыться. Революция, как выразилась Надежда Ледовская, растерзала семью. Большое семейство попыталось разделиться и пересечь границу страны. Но не успели. Многие были расстреляны, некоторые пережили несколько ссылок, были раздавлены, не смогли вернуться к нормальной жизни. До последнего пытался поддержать семью Степан Иванович Колокольников. Он умер в 1925 году в Нью-Йорке, так и не увидевшись с родными.
Но самим Колокольниковым все чаще вспоминалось хорошее…
— По воспоминаниям семьи, у меня сложилось впечатление, что не только они любили Тюмень, но и город их любил, — рассказывает Надежда Ледовская. — Колокольниковых поддерживали, их скрывали, люди пришли на похороны мальчиков… И когда Маргарита Антоновна приехала выручать Александру Александровну, которую этапировали в Тюмень в 1932 году, — им очень помогали. Подкармливали Александру Александровну. А мою бабушку Маргариту Антоновну охранники втайне допустили к ней.
— Конечно, Колокольниковых ценили, — соглашается Игорь Варкин, один из гостей усадьбы. — В 1917 году народным собранием Виктора Колокольникова по сути избрали главой города.
— И для нашей семьи город был родной. Куда бы потом ни занесла их жизнь, именно о Тюмени они вспоминали как о доме, — говорит Надежда Ледовская.
Гульнара Демчук, заведующая музеем «Усадьба Колокольниковых», рассказала, что поиски потомков семьи продолжаются. Сейчас музей разыскивает их в Новосибирске, Кирове, Санкт-Петербурге. Во многом благодаря музею познакомились Надежда, Eвгений Ледовский и Иван Колокольников. Теперь они вместе занимаются историей семьи и обещают приехать в усадьбу уже по-настоящему.
Гость из Китая
Изящным движением фокусника преподаватель Валерий Дрозд срывает бархатный чехол с новенького рояля. Сияя черными глянцевыми боками, перед нами предстает Kayserburg. Это один из двух роялей, что недавно закупили для колледжа искусств.
— Китайского производства, — отмечает Валерий Дрозд. — Но ничего, инструмент хороший, вполне отвечает потребностям учебного процесса. Несмотря на то, что к китайским роялям все еще подозрительное отношение, китайцы постепенно доказывают, что они способны делать качественный продукт. Тут как с автопромом…
Дальше Валерий Борисович продолжает, будто немного заговорщически:
— Впрочем, в роялях, я бы сказал, китайцы продвинулись немного больше, чем в автопроме.
Этот конкретный рояль будет служить в классе вокалистов. Второй отправился в оркестровую группу.
— С ними еще предстоит работать. Года три будут вытягиваться струны, роялям нужен будет специальный уход, — объясняет Дрозд. — Но процесс замены инструментов — это неизбежность. Как процесс замены лайнеров в парке авиакомпаний. Было бы заблуждением считать, что если инструмент старый, то он хороший.
Впрочем, и старые рояли, стоявшие раньше в этих классах, не отправились на свалку: они просто ушли с передовой. Колледж искусств не разбрасывается музыкальными инструментами. Здесь можно найти рояли даже 50-х годов. И до сих пор «парку» колледжа нужны новые инструменты.
Eсли почитать требования к новым роялям, представленные на госзакупках, кажется, что они тоже написаны на другом языке. Только не на китайском, а на немецком. «Шпрейцы, футор, гаммербанк, вирбельбанк, штульрама, бакенклетцы»…
Что значат «бакенклетцы», я спрашиваю у Валерия Дрозда. Он не проливает свет на эту тайну, зато рассказывает, почему заказчикам приходится уточнять все до мелочей.
— Дело в том, что мы рассчитываем на инструмент определенного сегмента, — говорит Валерий Борисович. — Eсть инструменты дешевле, но совсем плохого качества. На закупках эти плохие инструменты убьют любого производителя за счет своей дешевизны, поэтому приходится вдаваться в такие детали, чтобы точно попасть в нужный нам инструмент.
Интересуюсь я у музыканта и тем, не обидно ли китайскому гостю работать не в классе пианистов. И вообще — имеет ли значение для рояля, кто за ним сидит?
— Думаю, имеет, — с улыбкой отвечает Валерий Дрозд. — Но я уверен, что ни один рояль не хотел бы попасть в руки к пианистам. Ведь они играют порой по 12 часов в день. А если хотя бы сутки пианисту не довелось сыграть, даже по самой уважительной причине, его гложет тяжелое чувство вины, которое не пройдет, пока пальцы опять не лягут на клавиши.
Будто между делом Дрозд наигрывает джазовый стандарт «Звездная пыль». Рояль чутко реагирует на движения пальцев опытного пианиста. Красивая романтическая музыка разносится по классу.
Бакенклётц, кстати, это брусок, заполняющие пространство между крайней клавишей и бачкой. А бачка — часть корпуса пианино, предназначенная для крепления штульрамы и клапа. А штульрама и клап… Ну вы теперь понимаете.
Равенство
В гости к другой культуре можно было отправиться в субботу. В книжном «Никто не спит» смотрели красивое документальное кино «Книга моря». Это редкий для России жанр анимационного документального фильма. Здесь рассказывают, как сегодня живут эскимосы. И, конечно, дают повод подумать, как живем мы.
Обычно о народах Севера, живущих своим промыслом, рассказывают с двух позиций. Либо это немного сказочная, немного театральная история о сохранении культурных обычаев. Либо реалистичный рассказ о том, как тяжело выживать в порой нечеловеческих условиях. «Книге моря» удается удержать баланс. Здесь гармонично переплетаются два сюжета. Легенда о тесной связи людей и природы, а также о китовой охоте, рассказанная в анимации. И сама китовая охота, и другие виды промысла эскимосов — их совершенно неромантичные, тяжелые и порой кровавые будни, подробно зафиксированные оператором. Почему же этот фильм так завораживает?
Оператору удается подобраться так близко, что кажется, герои его не замечают вовсе. А режиссеру удается совершить погружение в чужую культуру и понимание жизни. И картины, которые нам представляются весьма жутковатыми, через призму северного народа выглядят иначе. Их охота не похожа на нашу. Кит и эскимосы в некоторой степени соперничают на равных. Охотиться на кита непросто и опасно. Тащить его тушу на землю приходится всем мужским составом селения. Более того, его мясо действительно пойдет в пищу. На такую охоту не идут ради экзотического удовольствия, не ради того, чтобы «побыть на природе» или заполучить трофей.
А еще в традициях эскимосов благодарить природу за все, что она им дает. На холодных скалистых берегах вьют гнезда птицы, а это значит, что эскимосы, рискуя упасть, могут добыть там яйца. В снежной пустыне может прятаться нерпа. А в ледяных водах скрываться кит. Поэтому радуются местные селения и скалам, и ледяной степи, и холодному морю. Потому что верят: не они приручили природу, а она дала им возможность жить. Эскимосов так и называют — «живущие лицом к морю».
Этот фильм, посвященный охоте на животных, по сути своей является скорее манифестом единения человека с природой. И того, что человеку важно понять — его место не выше, а на равных. Ведь все мы здесь гости.
ФОТО ИЗ АРХИВА РEДАКЦИИ
***
фото: