Слышать боль каждого
Виктор Астафьев. Прокляты и убиты.
Роман-эпопея «Прокляты и убиты» включает в себя два тома: «Чертова яма» и «Плацдарм». Автор хотел написать третью, но не сбылось.
В начале войны Виктор Петрович трудился на станции Базаиха (Красноярский край) сцепщиком и составителем поездов, дежурным по станции. Поворотным моментом для него стало прибытие поезда с эвакуированными блокадниками. Месяц эшелон добирался до пункта назначения. Тела тех, кто не пережил эту мучительную дорогу, складывали в один вагон. Похоронами этих людей Астафьев был просто уничтожен. Не выходя на работу, отправился в военкомат, сказал там, что после пережитого хочет умереть, но с пользой — на войне. Но не умер, а вместо этого написал книгу.
Действие романа начинается в 1942 году. В стрелковый полк для прохождения боевой и политической подготовки перед отправкой на фронт прибывают новобранцы- сибиряки. Писатель в свое время тоже жил в казарме — полутемном подвале с нарами, на которых были накиданы еловые ветки. Eды и тепла нет. Обмундирование снято с убитых. В пополнении были и блатные, и доходяги, и отдельная когорта старообрядцев. Из этих чужих друг другу людей и формировались воины.
Во второй книге Астафьев рассказывает о форсировании Днепра, во время которого он сам был ранен. После Курской дуги, без подготовки, без плавсредств тысячи людей были брошены на переправу через Днепр. Противник расстреливал их, как в тире. Из 25 тысяч на другой берег добрались только 3500.
Описывая эти события, писатель часто вырывает нас из гущи и дает побыть над схваткой. Звучат стихи Мережковского, мелькают картины мирной жизни. Иначе можно утонуть в кромешном аду. Даже главы в книге называются «День первый», «День второй» и так — до седьмого. Вот только вместо сотворения мира — его разрушение.
О чем роман? В аннотации говорится, что о вере и библейской истории. Сам Астафьев говорил, что о патриотизме. И оставил нам предостережение: «Изо всех спекуляций самая доступная и оттого самая распространенная — это спекуляция патриотизма. Бойчее всего распродается любовь к родине. Во все времена товар этот нарасхват. Никому в голову не приходит, что одна только замашка — походя трепать имя родины, употребление не к делу «Я и Родина!» — пагубна, от нее оказалось недалеко: «Я и мир».