«Мой поиск следов Мандельштама»
Британский следователь обнаружил в Магадане гулаговское «дело» поэта. Оливер Уолстон дважды побывал в этом городе. Привлекло его туда желание разыскать документы, касающиеся жизни и смерти Осипа Мандельштама. Напористости и увлеченности англичанину не занимать. А главное, им двигали любовь к большому чужеязычному мастеру стихов и чувство, связанное с его трагической судьбой. О своих сибирских открытиях англичанин рассказал недавно на страницах лондонской «Тайме».
Он вспоминает свою первую встречу с одним из руководителей Магаданского Совета. Взгляд у мистера Уолстона цепкий и ироничный. На столе у местного босса лежала тогда карта золотых приисков Колымы. На стене, на том самом месте, которое раньше должен был украшать портрет Ленина, в тот момент уже висела цветная фотография — ночной Анкоридж, что в Аляске.
Вот тогда-то хозяин кабинета вытащил папку с пожелтевшими бумагами. Это было «Дело Мандельштама». Фотографии заключенного: анфас и профиль. Отпечаток пальца на тюремной анкете, заполненной поблекшими ныне синими чернилами. В графе «Какими иностранными языками владеете?» обозначено: русским, французским, немецким. А рост великана российской словесности определен как «средний».
«Можно сделать фотокопию документов?» — спросил визитер. Нет. А сфотографировать? Долгая пауза, а потом последовало неуверенно прозвучавшее «да». Но только первые две страницы из папки, ничего больше. После первой паузы последовала еще более длинная.
«Мы ищем спонсоров, — медленно изрек хозяин начальственного кабинета. — Спонсоров с Запада, которые помогли бы нам опубликовать бумаги из гулаговских архивов и воздвигнуть в Магадане памятник жертвам репрессий». Когда О. Уолстон вернулся домой и рассказал о том разговоре, местные эксперты по России единодушно интерпретировали сказанное как явный намек на то, что всякое деяние должно быть достойно вознаграждено. У нас это называется откровеннее и грубее, но вывод британца однозначен: «Eсли бы я предложил доллары, фотокопия досье была бы обеспечена».
Однако, получив в принципе от -ворот поворот, Уолстон не захотел отступать. Из Лондона последовала в тот же магаданский адрес факсограмма: «Можно снова прилететь, чтобы ближе познакомиться с досье?» В ответ: «Папка еще у нас, приезжайте».
Легко представить разочарование человека, пересекшего полсвета, когда в Магадане последовало удручающее сообщение: папку пришлось вернуть в архив — может быть, даже ее затребовала Москва.
Помощь неожиданно пришла от Натальи, преподавательницы английского из тамошней школы. Кто-то из родителей ее учеников работал в магаданских органах безопасности. Eму удалось попасть в бывшую центральную городскую тюрьму, где сейчас расположен архив ГУЛАГа. Вместе с директором хранилища Геннадием Корнеевым там грудится двенадцать человек.
«Он провел меня по подвалу здания. Плохо освещенный коридор, по бокам камеры. Стены выкрашены в белый и голубой, как было положено в подобных заведениях. С пола до потолка высятся деревянные стеллажи, разделенные на секции. В них плотно уложены стопки светло-коричневых папок. Освещение -словно попал в морг. Каждая папка — человеческая жизнь».
«Вот это, наверное, вам и нужно», — стоявшая за моей спиной женщина протянула скоросшиватель. На титульном листе черными чернилами написано «Дело №117794. Хранить вечно».
Среди документов, находившихся в папке, и оригинал письма, написанного от руки супругой поэта -Надеждой Мандельштам. Оно было направлено в главное управление лагерей: «Мне известно, что мой муж, заключенный Мандельштам Осип Эмильевич, умер во Владивостоке, т. к. мне был возвращен денежный перевод «за смертью адресата». Дата смерти определяется между 15.12.38 г. и 10. 01. 39 г.».
Вдова поэта просила выслать в Москву на имя брата погибшего поэта, Александра, официальное извещение о точной дате его смерти. Сама она в это время не имела уже права жить в столице.
В той же папке О. Уолстон обнаружил и документ, запрошенный Н. Мандельштам. Из него следовало, что Осип Эмильевич был доставлен в лагерный госпиталь 26.12. 38 г. Причина смерти — паралич сердца и артеросклероз. Отпечатки пальцев покойного были сняты 27.12.38 г. И заключение, точно определяющее порядки и нравы ГУЛАГа: «Поскольку причина смерти очевидна, тело не было подвергнуто посмертной экспертизе».
Бумага подписана доктором Кресановым, вторая подпись неразборчива.
Так британский следователь обнаружил в Магадане гулаговское «дело» великого поэта.
Лондон.
«Известия» от 29 январи 1994 года № 18.