Хлебное место
В далекие годы, когда Тюмень еще не была ни центром нефтегазовой индустрии, ни просто крупным городом, на ее окраине работали по соседству три заводика: макаронный, кондитерский и хлебный. Мощности у всех были небольшие, и впоследствии очень логично заводики стали цехами одного предприятия — хлебомакаронного комбината.
Знаете ли вы, как аппетитно пахнет сушечная река? Сперва работницы нанизывают на свои ловкие пальцы мягкие тестовые колечки и быстренько раскладывают их на противнях, которые потом исчезают в пышащей жаром печке (горячее производство!) А потом, совершив круг, выплывают оттуда уже румяные сушки и едут по другому конвейеру на фасовку. Сверху они горячие, а внутри мягкие: в магазинах таких сушек не бывает, В другом цехе пекут вафли: здесь установлена полуавтоматическая линия, которая жарит, сушит вафельные листы, затем намазывает их начинкой, охлаждает, чтобы начинка не вытекала, а потом, накопив горку начиненных листов, режет их на «нормальные» вафли, которые мы и имеем в магазинах пачками и россыпью. До тех пор, пока золотистые вафельки не влезают в бумажные облатки, все выглядит очень симпатично. А вот облатки-обертки, конечно, не сравнить с прелестями импортной упаковки, в которой даже самая гадость выглядит очень привлекательно.
— Мы хотели бы приобрести импортные упаковочные линии и материалы, — говорит директор комбината Григорий Кулинич. — Справлялись в Москве: условия простые — предоплата и поставка в течение шести месяцев. Нам это невыгодно: своих денег нет, а кредит дают только на три месяца, значит, остальные три месяца придется платить штрафы за невозврат кредита…
Значит, пока мы едим то, что имеем. А имеем мы еще сахарное печенье.
— Реализация печенья идет плохо, а потому весь цех я отпустил в отпуск на месяц, — говорит Кулинич.
Покупательский спрос — дело тонкое, бог знает, от чего он зависит, предполагаешь спад — а следует подъем, и наоборот. Сегодня публика не хочет печенья, зато с удовольствием берет сдобные булочки, а завтра?..
Вот стабильное производство — макароны. Точнее, макаронные изделия — рожки, ракушки, вермишель, лапша. Собственно макароны пока комбинат не выпускает. В тесном цехе с жутким лязганьем могучий агрегат строгает маленькие макаронные ракушки. Страшно. Все вокруг заставлено мешками с ракушками и знакомыми желтыми коробками «Вермишель сорт высший яичный»… Острую конкуренцию- на рынке комбинат испытывает со стороны импортной продукции, но в области является единственным в своем роде, а потому зачислен антимонопольным комитетом в реестр монополистов.
Год назад комбинат нашел поддержку и финансирование в федеральной корпорации «Росхлебопродукт», начал строительство нового цеха по производству длинных тонких макарон. Что успели в прошлом году, то сделали, а в этом году еще ни копейки не поступило.
А еще хлеб… Хлеб, как сказал директор Кулинич, это второе дыхание комбината. Но пока это «второе дыхание» приносит одни убытки.
Во-первых, неплатежи: большинство магазинов, реализующих продукцию комбината, предпочитает ходить в должниках, хотя с покупателей деньги берутся исправно. Во-вторых, сокращаются объемы производства, и опять из-за торговли: магазинам хлебом торговать невыгодно и неохота. Они снижают заявки (средняя мощность комбината — 45 тонн хлеба в сутки, а сегодня выпускается едва 18 тонн). В- третьих, при снижении объемов выработки затратная часть остается прежней и, следовательно, ведет к удорожанию хлеба. В-четвертых, комбинат обслуживает (читай: бесплатно кормит) все исправительно-трудовые учреждения. колонии и пр.. у которых денег нет, а заключенные без хлеба сидеть не будут. В-пятых, старое («демидовское», по выражению директора) оборудование… Впрочем, эта тема заслуживает отдельного разговора.
С легким сердцем перестали бы на комбинате так мучиться и выпекать хлеб, который не хочет выпекаться. Но городские власти боятся оставить город без хлеба. Мало ли какая поломка случится на хлебокомбинате — одни мини-пекарни полмиллиона жителей не накормят.
Хорошо, конечно, делали власти, сдерживая в прошлые годы цены на хлеб, только этим — ограничением рентабельности в 15 процентов — окончательно задавили хлебопеков…
Надо бы заасфальтировать территорию комбината — но дорого, не по карману. Наладились сами клепать металлические фургоны для хлебовозов: глядишь, экономят на каждом фургоне 3-4 миллиона рублей.
Хотелось бы иметь сеть собственных магазинов (хотя бы в аренду), как у конкурента-хлебокомбината, который уже подобрался со своими торговыми точками даже к самой хлебомакаронке. «В наших магазинах мы бы сумели наладить бесперебойную торговлю хлебом, и, если это кому-то нужно, даже ночью», — говорит Кулинич. Со своими магазинами работать проще — они не «заныкивают» выручку.
И вообще, — продолжает директор думать об интересах города — хорошо бы закрепить за каждой торговой точкой минимальный объем заявки на хлеб. Например, живет в микрорайоне 50 тысяч жителей? Живет. Хлеб они едят? Eдят. Значит, единственный хлебный магазин в том районе должен всех их хлебом обеспечить. И значит, минимальная заявка его должна исходить из суточной потребности жителей района.
А иначе получается так, как сейчас: хлебные магазины «для затравки» берут пару лотков хлеба, мигом распродают. Проверка из торгинспекции нагрянет — формально все в порядке: хлеб был, закончился. А люди за хлебом идут и идут, хлеба нет — зато есть «Сникерс», «Тархун», «Распутин»…
ФОТО СEРГEЯ КИСEЛEВА