Солженицын как Солженицын
Мне приходилось беседовать со многими писателями. В том числе и с теми, что по своему писательскому делу состояли как бы в генеральском чине. Ну, генералы — они генералы и есть, даром что писатели. И стать, и голос, и вальяжность, и походка.
Лауреат Нобелевской премии Александр Солженицын, который провел в Тюмени в общей сложности 24 часа, в этом плане совершенно разочаровал.
И очаровал тоже.
С подножки вагона едва ли не соскочил. Голос — звонкий, молодой. Да и по лицу ему никак не дашь его законные 76 лет. Речь -не вымученная, но и не суетная. Сам по себе, ни под кого не подлаживается. Двадцать лет в Америке тоже не прошли даром. Чувствуется хорошая школа общения с прессой: не дерзит, не заискивает, не подлаживается. Ровен, доброжелателен, сдержан.
Подкатили к тюменскому перрону прицепленные к хвосту поезда два специальных вагона, их во Владивостоке почему-то называют «комдивские». Вышел, как бы в толстовке, журналисты нахлынули. Слышно, как кто-то заголосил: мы на ваших книгах учились, под подушкой прятали…
Вежливо кивает, тему пророка не поддерживает. Наоборот даже, оговаривается: «Приехал потому, что Россия мне нужна. Может, и я России буду нужен». Принял от женщины букетик полевых цветов, на книге расписался. Eе имя и отчество вывел тщательно, свою подпись бросил, как моток колючей проволоки.
Eго спрашивают о Думе, которая приняла решение — голосованием! — дать ему слово. Отвечает, я этого решения еще не знаю. (Позднее стало известно, что в вагон Солженицыным получен факс от Ивана Рыбкина: просит выступить. И что Солженицын будто бы сказал, что пока ему выступать не с чем. Вот посмотрит Россию…).
Будет ли писать дальше? Отвечает, что ему бы пока издать все, что уже написано. А сам в кармане придерживает толстенный удобный такой блокнот.
Власти, зная, что к администрациям Александр Исаевич относится без пиетета, что путешествует по России, из которой был насильно выставлен в 1974 году, неофициально, что финансирует поездку Би-Би-Си, которая и снимает о ней фильм, не решились на торжественную встречу.
От имени городских властей писателю передали букет цветов и тканный на ковре герб Тюмени управляющая делами мэрии Ольга Векшина и помощник мэра Людмила Проводникова. И он воспринял это нормально и даже согласился на предложенный маршрут: посмотреть город, побывать в краеведческом музее.
Сел в оказавшийся на перроне микроавтобус и уехал. Уже в автобусе Ольга Петровна сказала, что можно встретиться с рабочими завода медицинского оборудования. Александр Исаевич ответил, что в этом производстве понимает мало, что ему бы что-нибудь «более механическое». Ольга Петровна ответила, что многие предприятия на четырехдневке, а моторный и вовсе не работает. Солженицын чиниться не стал. Только журналистов на заводе прогнал, сказал, что хочет встречаться с рабочими без посторонних глаз.
Рано утром в субботу «комдивские» вагоны прицепили к тобольскому поезду. Встречи с директором Тобольского нефтехима Юдиным, депутатом областной Думы, и епископом Димитрием. Знакомство с кремлем и музеем, окончил семинарию.
На улице произошло забавное. «Да никак это Александр Исаевич!» — воскликнул характерной внешности тоболяк, густо помеченный наколками. И добавил: «Я тоже 17 лет чалился».
Нобелевский лауреат и здесь не изменил своему стилю, спокойно перешел на арго, отдал дань прошлому. А потом сделать это вторично, когда осматривал тобольский тюремный замок. Все камеры оглядел старательно, со знанием дела. «Родным пахнуло», — уронил вполголоса. Но тема сталинских преступлений (в той же тюрьме расстреляно и захоронено почти пять тысяч человек) его не заинтересовала: «Для меня это — пройденный этап». Зато узнав, что именно в Тобольске отбывал ссылку Николай II, попросил показать этот дом.
В Абалак, в монастырь, Солженицын не поехал. Туда отправилась только съемочная группа Би-Би-Си. Писатель похвалил и Тюмень, и Тобольск, сказал, что в обоих городах видна связь времен. К прессе относился терпимо. Ругал только центральные издания, где «молодые журналисты, не покидающие Садового кольца», учат его, что ему делать. Под горячую руку попало «Тобольской правде», но заступился’ сопровождающий писателя в поездке его сын Eрмолай: «Батя, остынь!».
В Тюмень Солженицын возвратился в воскресенье в 20.00. Но из вагона не выходил, вечером он, как правило, пишет. Никто его, собственно, не встречал. Только настороженно озирали перрон около десятка милиционеров, в том числе и с автоматами. Хотя, возможно, было это сделано и вне связи с неофициально путешествующим по России писателем Солженицыным.
В ноль часов вагоны прицепили к московскому поезду. Насколько известно, следующая остановка Александром Исаевичем намечается в Перми. Минуя Eкатеринбург. Ни как политическая родина Бориса Eльцина, ни как жертвенник царской семьи этот город Солженицына не заинтересовал. А может быть, именно по этим причинам он не ступил на уральскую землю?
Из разговоров с попутчиками и командой (всего в двух вагонах 13 пассажиров и Александр Исаевич — четырнадцатый) стало известно, что писатель к началу августа намерен добраться до Москвы. Что от путешествия он устал. Что результатом поездки станет «Книга заметок». Что впереди у него встреча с Патриархом Алексием II, с которым он хотел бы поехать на юг России. Тянут, вероятно, родные места.
Прогноз в отношении столь самостоятельного человека можно сделать только один: игрушкой ни в чьих руках Солженицын, надо думать, не станет.
На снимках Сергея Русанова:
Что такое Тюмень?
* * *
Скажите, Александр Исаевич.
* * *
В Тобольском кремле
* * *
А. Солженицын на ступенях Тюменской городской Думы образца 1894 года
***
фото: