За кого проголосует лейтенант Иванов?
Грядущие парламентские и президентские выборы делают особенно актуальным вопрос о предпочтениях и поведении военного электората.
Как представляется, во взглядах среднего командного состава под влиянием реалий изменяющейся действительности произошли заметные сдвиги. Советские «товарищи офицеры» начинают ощущать себя офицерами российских вооруженных сил. Такой один из многих выводов можно сделать на основании исследования, проведенного в декабре 1994-го — марте 1995-го экспертами аналитического центра «Известий».
В ходе исследования опрашивались офицеры нескольких военных округов, главным образом Московского и Северо-Кавказского. Помимо ответов на ряд вопросов интервьюируемым предлагалось дать качественные и количественные оценки (в баллах) вероятности или желательности тех или иных событий. Полученные данные затем обрабатывались, в том числе с использованием обычных статистических методов. Они позволяют составить определенные представления о политических приоритетах среднестатистического лейтенанта (капитана, майора) Иванова.
(На схеме, представленной «Известиями», видно, что 20% опрошенных желают восстановления СССР, но верят в эту возможность только 10%; согласны с нынешними границами России 37%, верят в возможность их сохранения — 60%; желают образования союзного государства, объединяющего Россию, Украину, Белоруссию и Казахстан, 43%, верят в это — 30%).
После развала Советского Союза само понятие Отечества приобрело достаточно смутный характер. И для многих оно остается таковым до настоящего времени. В то же время ностальгический образ СССР постепенно сменяется новыми геополитическими представлениями о своем государстве в настоящем его состоянии и прогнозируемом будущем.
Идея реинтеграции четырех республик бывшего СССР, наиболее близких в отношении культуры, исторических корней и национального менталитета (в духе представлений А. Солженицына), «греет» офицерские сердца. Но наиболее вероятным и вполне приемлемым вариантом развития в обозримом будущем представляется становление нового Российского государства в его нынешних границах.
Социологические опросы, проводившиеся различными службами изучения общественного мнения в конце 1994 — начале 1995 гг., показывают, что армия и ее офицерский корпус (вместе с церковью и независимыми средствами массовой информации) сохраняют наиболее высокую степень доверия со стороны общества в отличие от структур государственной власти, исполнительной и законодательной в
равной мере, испытывающих все более негативное отношение граждан. Однако все без исключения опрашиваемые сходятся во мнении, что вооруженные силы не должны использоваться в качестве инструмента внутренней политики. Вместе с тем большинство отмечает, что в обозримом будущем участие военных в политике в той или иной форме неизбежно.
(Оценки вероятности различных вариантов такого участия: -армия вне политики — 23%; армия берет на себя руководство страной — 16%, армия будет время от времени вовлекаться в решение отдельных конфликтов — 41%).
Таким образом, возможность установления военной диктатуры сами военные оценивают как нежелательный и маловероятный вариант будущего развития России.
Чеченский конфликт, выявивший множество недостатков в деятельности высшего военного командования, по-новому высветил проблему соотношения между формальными и неформальными лидерами вооруженных сил.
(Теперь рейтинги ряда ведущих военачальников, выставленные участниками опроса. Две оценки: первая — уровень профессионализма, вторая — уровень личного авторитета. Максимальный рейтинг — 100.
М. Колесников — 90 и 77; А. Николаев — 80 и 60; А. Лебедь — 26 и 38; А. Квашнин — 54 и 26; П. Грачев — 23 и 21).
Таким образом, после ухода из вооруженных сил Б. Громова, Г. Кондратьева и В. Миронова в массовом офицерском сознании сложилась новая система авторитетов, в которой на первое место выдвинулись профессионалы, известные преимущественно в специфической военной среде и мало «засвеченные» в средствах массовой информации (кроме командующего погранвойсками А. Николаева). Воздействием «чеченского фактора» можно объяснить высокие оценки, данные начальнику генштаба М. Колесникову и его выдвиженцу А. Квашнину, нынешнему командующему Северо-Кавказским округом. В военной среде бытует устойчивое мнение, что именно эти генералы добились перелома в ходе кампании, начало которой было, как считают многие, провалено министром обороны.
Неожиданным, но тем не менее вполне закономерным результатом стала сравнительно низкая оценка, данная генералу А. Лебедю. Ряд его действий и выступлений в начальный период кампании шокировал военных. (В дальнейшем, как известно, генерал скорректировал свою позицию и в настоящее время уже выступает отнюдь не в качестве «голубя» в отношении Чечни).
События и процессы, происходящие в политической сфере, вызывают у опрашиваемых, как правило, резко отрицательную, в лучшем случае — безразличную, реакцию. В основном негативно оценивается и деятельность большинства политиков из всех секторов политического спектра — от Жириновского и Руцкого до Гайдара. Среди высших руководителей государства лучше других воспринимаются В. Черномырдин, О. Сосковец, И. Рыбкин — отношение к ним можно охарактеризовать как безразлично-благожелательное.
Деятельность парламентариев-военных оказалась практически незнакома опрашиваемым. За исключением выступлений С. Юшенкова, которые оцениваются крайне негативно.
Практически все опрашиваемые считают, что в военной среде ни одна из существующих партий не может рассчитывать на значительную популярность. В том числе и ЛДПР. Некоторые, однако, полагают, что голоса военнослужащих могут привлечь имена авторитетных военных, если они окажутся в первых «тройках» партийных списков.
В отношении возможности отмены выборов президента и продления срока полномочий Б. Eльцина мнения разделились, при этом большинство высказалось против такого варианта.
(Оценка возможных результатов голосования военнослужащих на президентских выборах. Вероятность того, что при голосовании среди военных получат значительное преимущество: Eльцин — 12%, Жириновский — 9%, Руцкой — 16%, авторитетный кандидат из генералитета — 33%; вариант, при котором голоса в армии распределяются без какой-либо закономерности — 30%).
Таким образом, голосование офицеров (и, вероятно, их подчиненных) будет определяться не корпоративными, а сугубо индивидуальными пристрастиями.
Вывод. В сознании средних слоев российского офицерского корпуса в настоящее время укрепляются приоритеты корпоративности, профессионализма и деполитизированности вооруженных сил. Такая ментальность представляет собой определенную гарантию против вовлечения армии в любые политические акции сомнительного свойства.
В то же время наблюдаемое дистанцирование военных (во многом сознательное) от политики в целом и от власть имущих в частности невольно настораживает. Затягивающееся до бесконечности ожидание военной реформы, а самое главное — наведения элементарного порядка в отношении финансирования и материально-технического обеспечения вооруженных сил, уже истощило все резервы терпения офицерского состава.
Eсли даже не учитывать различные «нештатные» варианты развития событий, то, во всяком случае, не следует и пренебрегать влиянием военного электората на ход выборов в нынешнем и будущем году. А это без малого два миллиона избирателей в мундирах, плюс члены семей военнослужащих, плюс военные пенсионеры, плюс ветераны последних кампаний (афганской, чеченской) и еще многие категории граждан, тем или иным образом связанных с оборонным комплексом страны.