Да минует вас чаша сия
«Когда услышите о войнах и военных слухах, не ужасайтесь; ибо надлежит сему быть» (Eванг. от Матфея, 24,6).
Мой дед погиб в сорок первом под Ленинградом. Получив похоронку, бабушка, по словам матери, не проронила и слезы. Но из веселой хохотушки превратилась в тихую женщину с пронзительно синими печальными глазами. И впервые улыбнулась лишь спустя много лет, при моем появлении на свет,
Ненавижу войну. Не могу согласиться с приведенными выше строчками из Вечного Писания. И пусть ни мне, ни моим ровесникам не довелось испытать всех ужасов и лишений, выпавших на долю людей старшего поколения, все равно ненавижу.
— Изнурительная работа, — сказал один из ветеранов, всю войну прошедший рядовым в пехоте. — Мы все время очень много работали. Пушки стреляют, авиабомбы сверху сыплются, а ты все копаешь, копаешь. Eсли бы все нами ископанное сложить, то получилась бы дырка сквозь земной шар, Сделанная обыкновенной саперной лопатой.
— Самая большая радость в моей жизни — это то, что я провоевал три с половиной года и остался жив, — признался другой. — Нас уходило на фронт добровольцами сто с лишним ребят с курса. Вернулось — девять, в их числе и я. Самый великий праздник для меня на всю оставшуюся жизнь — День Победы. Ребята, которые погибли, и мертвые помогают мне. Сколько бывает огорчений, сколько невзгод. А вспомнишь, что ты остался в живых, а те ребята, мои товарищи, погибли, и говоришь себе: должен жить не только за себя, но и за тех, кого сегодня нет.
— Считается, что второй фронт был открыт в 1944 году, это неверно, — заявил другой ветеран. — Второй фронт был открыт русской бабой, русской женщиной, еще в 1941 году, когда она взвалила на себя всю мужскую непосильную работу, когда на нее оперся всей своей мощью фронт, армия. А вспомните о подвиге той же русской женщины после войны, Домашний очаг, тепло, песня — ее, и больше ничья, заслуга. И новое поколение взрастало вокруг женщины, пережившей войну. Этого нельзя забывать никогда. Русская женщина достойна самых великих памятников.
Мой армейский старшина, выстроив прибывших в полк новичков очередного призыва, любил повторять не им придуманный афоризм: «Жизнь — это затяжной парашютный прыжок в могилу. Так что сколько бы вас ветром ни несло, а все там будем». Делал он это, как я теперь понимаю, потому, что сам не единожды висел на волоске, заглядывал смерти в глаза. Рисковый был человек. И погиб-таки, спустя несколько лет, в Афгане. Геройски погиб. Уже не помню его лица, а вот фразу любимую запомнил. И то, насколько не был он создан для того, чтобы убивать.
Ненавижу войну, ее кровавые дни и ночи. Сегодня моих юных соотечественников убивают в Чечне и Таджикистане. Где вспыхнет следующая «горячая точка»?
«Не ужасайтесь, ибо надлежит сему быть»? Неправда. Не могу и не хочу в это верить.
Мой дед погиб в сорок первом. Eго могилы не знает наша родня.