Дамы и господа, товарищи и братья!
Мужчины знают, бритье требует сосредоточенности и спокойствия. Но попробуй-ка твердой рукой провести бритву от виска к подбородку, сначала по правой щеке, а потом по левой, когда музыка из радиоприемника прерывается, и мурлыкающий голос то спортивного обозревателя Жанны Пинчук, то ее. партнера Александра Пушкина взывает к вам: «Дамы и господа!»…
Дамой я себя, естественно, не считаю, но и господином, несмотря на внедряемое за последние четыре года некогда презренное обращение, ощущаю не вполне.
Ну, серьезно, дорогая Жанна, кому я — господин? Разве что моему коту, жизнь и смерть которого всецело зависит от меня. Куплю минтая, — жив Варфоломей. Забуду — может ложиться и умирать. Поскольку наглая эта скотина ничего другого упрямо есть не хочет. Но если честно, то еще неизвестно, кто из нас господин — кот Варфоломей (между своими — Варька) или я?
Ну а если серьезно, «господа»?
Что-то многое у нас не вытанцовывается. Не все в аккурате с правовым государством. С формированием класса собственников — напряженка. (Правда, с криминаль-классом есть некоторые успехи, на которые мы даже и не рассчитывали, с образованием компрадорской прослойки — тоже определенные достижения). В средний класс нас «не взяли», в «белые воротнички» мы и сами не годимся. Пытались у нас тут некоторые стать рантье — теперь вместо стрижки купонов завлекательных компаний с зашибенскими названиями сами оказались стрижеными, теперь перекрывают улицы, чтобы власти хоть заметили их существование.
Как там жаловался классик: шел в комнату — попал в другую.
Нет, пусть меня ругают, но скажу: у американцев или там немцев все гораздо тоньше придумано. Мистер — он и есть мистер. Хоть мой знакомый, сын миллиардера Ханта, — мистер Хант. Хоть никому неизвестный чернокожий бездомный в Лафайет-сквере против Белого дома — тоже мистер. У немцев и того чище — каждый, кто в брюках, — Herr.
Итак, уже в который раз мы ставим телегу впереди лошади. Приватизировав квартиру с совмещёнными удобствами, полагаем себя домовладельцами. Участок 20 х 20 со щитовым домиком называем «дачей» (помню, как смеялись польские журналисты, когда я описал им свою «дачу» — по-ихнему это просто кусок земли, где человек горбатится ради пропитания семьи). Мы катастрофически неисправимы. Когда-то, живя в тоталитарном государстве, мы гордо распевали, что другой такой страны не знаем, где так вольно дышит человек. Потом решили, что надо быть реалистами. И в стране, где на одного «красного пинжака» приходятся тысячи живущих около продовольственной корзины, мы широкой рукой возвращаем в обиход слово «господа».
Давно когда-то в хорошем фильме были сказаны мудреные слова: «Eсли мы не господа положения, то по положению мы — господа».
Первое — абсолютно точно. Второе — зависит от точки зрения. Жанна Пинчук в своем канале снова навеличивает меня господином, я прошу кота слезть с моей рубашки, но безрезультатно.
Может, нам, как китайцам, обращаться друг к другу — брат?