Я — ваш корреспондент…
Десять лет назад встречались мои однокурсники. Отмечали двадцатилетие со дня окончания университета. И вдруг Лера Каменецкая сказала мне: как ты — нас всех обманул! И потом объяснила: никто не ожидал, что я проработаю в Тюмени двадцать лет…
А 12 августа исполняется уже тридцать лет с моего первого рабочего утра в редакции «Тюменского комсомольца».
Eсли честно, то я и сам не ожидал, что так случится. Но случилось же. И может быть, стоит написать что-то вроде творческого отчета. Под названием «30 лет работы».
Что дали мне эти годы? Что дал я сам?
На второе ответить мне сложновато, хотя в некоторых не слишком скромных публикациях я достаточно внятно оценил свое место в тюменской журналистике. Но одно дело — статьи, претендующие на научность. А другое дело — прямой разговор с читателем.
Eсли вы станете читать эту колонку дальше, значит, я что-то дал читателям и коллегам. Тем более что среди коллег немало таких, кто работал со мной в одной запряжке — за одиннадцать лет в «Комсомольце» и за десять лет на радио. Стоит ли считать свои командировки по Тюменской области? Наверное, их сотни. Был какой-то год — двести дней ездил, летал. До сих пор жалею, что не побывал в Северном Вагае и в Аромашевском районе. Без них моя тюменская география неполна. Но еще в те времена моим любимым афоризмом был этот: «Журналистика — лучший способ утолять свое любопытство за государственный счет».
Любопытства не стало меньше, просто городская газета предоставляет меньше возможностей для командировок. А может быть, сейчас я просто возвращаю городу, в которому живу, 10 внимание, что прежде поглощалось Севером.
Ну а что дали мне эти тридцать лет?
Eсли начать перечислять, как остановиться вовремя?
Синие снега Ямала. Режущая глаза зелень листвы, когда в один прыжок перелетаешь из Арктики в Тюмень. Большие города на том месте, где ты собирал голубику или слушал крики полярных куропаток. Ощущение грани между жизнью и смертью на промороженном зимнике. Вертолетные аварии, которые чудом миновали тебя. Пожар во время шторма на Обской губе… Мгновения, когда чудо спасало тебя лишь для того, чтобы ты снова ставил жизнь на карту ради смешной фразы из банальной песенки про «трое суток шагать»…
Лучше я скажу о главном (как будто я и вправду знаю, что для меня главное?), Меня всегда упрекали, что я ничего не понимаю в людях, Может быть, Но они мне очень нравились, эти люди, с которыми я встречался то на борту вертолета, то на Великом Белом Пути — зимнике, то в трассовом вагончике, куда я вваливался ночью, незваный, но получал кров, постель и ужин в обмен всего на два слова «Я — корреспондент»… Может быть, очень может быть, что я ничего не понимаю в людях, но отчего так тепло на душе, когда я вспоминаю Олега Шапошника, Валентина Солохина, Колю Смехова, Николая Дмитриевича Глебова, Володю Глебова, Васю Сидоренко, Геннадия Левина, Веру Панасевич, Володю Габруся, Гришку Быстрицкого… Господи, как мелькают лица в моей памяти, сколько имен и фамилий, сколько голосов на магнитофонных катушках и кассетах…
Да, я тогда ничего не ответил Лере Каменецкой, почему и для чего я прожил, проработал в Тюмени три десятка лет?
Хотя ответ у меня есть. Очень простой ответ. Я просто жил свою собственную жизнь. Не подвергался наградам и не отмечен наказаниями. С 1965 по 1990 год числился в одной и той же должности — — заведующий отделом. Возможно, это был мой «потолок». Возможно, мешало что-то другое. Но я не собираюсь сегодня обижаться на прошлое. Да, я не тащил себя за уши, не вставал на цыпочки. Жил и работал в свое удовольствие. Вот тут подлинная правда. Мне и тогда нравилась, и сейчас нравится моя работа. Я никем другим себя не представляю.
Когда-то моя мать, не слишком одобрявшая мой выбор, сказала: «Ну что ж, если из тебя ничего не вышло, ты еще можешь сделаться журналистом». И вот я сделался журналистом. Наверное, это немного больше, чем профессия. Это все-таки жизнь.
***
фото: