В двух шагах от воли
Свыше 30 миллионов человек в той или иной форме прошли через места лишения свободы с .1953 года до наших дней. В некоторых городах и рабочих поселках каждый второй-третий мужчина когда-нибудь «сидел». Огромное влияние лагерной субкультуры на психологию, взаимоотношения, речь людей стало нашей национальной особенностью. В одном из стихотворений Eвгений Eвтушенко точно подметил, что у нас и «интеллигенция поет блатные песни».
При слове «тюрьма» в воображении предстает нечто вроде Петропавловской крепости или замка Иф. Однако, попав без особых затруднений на территорию ЯЦ-34/1 (строгий режим), что в самом центре Тюмени, по Ялуторовской, мы вскоре убедились: нет здесь-ничего романтически-мрачного, гнетущего. Тюрьма разделена внутренним забором на две зоны — производственную и жилую. Первая мало чем отличается от любого предприятия: пролеты цехов, станки, краны, искры электросварки. Жилая зона — стандартные двухэтажные корпуса. Воспетые в блатных песнях нары ушли в прошлое, осужденные спят на обычных кроватях. Тут же, в жилой зоне, клуб, столовая, медсанчасть, вечерняя школа, ПТУ.
Сопровождавшие нас «замполит» (так, по-старому называют Валерия Барана) и замначальника отдела безопасности Олег Катин посвятили в некоторые тонкости здешней жизни.
— Распространено мнение, что осужденные работают чуть ли не задаром. Это и так, и не так. Труд их оплачивается, но часть заработка сразу перечисляется в доход государства — на содержание, другая часть — обычные налоги, алименты, ежемесячные взносы в счет возмещения ущерба, причиненного преступлениями Остальное — а остается, увы, немного — поступает на лицевой счёт осужденного. Не всегда заработок зависит от старания — хорошо, если налажено прибыльное производство, в противном случае здоровые мужики вынуждены маяться от безделья…
Сегодня в ЯЦ-34/1 вяжут сетки под картофель, изготавливают металлические бочки, замки, лопаты и грабли, арматуру. Могут отремонтировать любую автомашину, бытовую технику, принимают заказы на изготовление фурнитуры для форменной одежды — и справляются с этой работой лучше, чем специализированные предприятия.
Обычному человеку слова «тюрьма», «колония» внушают страх, но многие преступники относятся к периодическим отсидкам спокойно, как к неизбежным спутникам своей профессии, приспосабливаются к зоне, находят в этой жизни маленькие радости. Нам довелось побеседовать с людьми, уже отсидевшими здесь по 10 и более лет из положенного по приговору суда 15-летнего срока. Это убийцы, насильники, грабители… Держатся они, надо сказать, не без юмора, хотя и с отпечатком некоторой бравады. На откровенность мы и не рассчитывали, но любопытно было узнать, что отсидевший уже 13 с половиной лет Витя по кличке Хромой год назад Окончательно бросил… пить. Что Юрий, родом из Омутинского района, вновь оказался здесь потому, что за восемь месяцев свободы не смог устроиться на работу, хотя количеству его рабочих специальностей может позавидовать любой уважающий себя мужчина. Что Александр Лакеев, бригадир столовой, схлопотал дополнительный срок уже будучи в зоне, зато не поступился принципами.
А к двадцатилетнему Эдику приехала из Карпинска мать. В комнате для длительных (до трех суток) свиданий Людмила Васильевна со слезами на глазах рассказала о своем младшеньком, который очутился за решеткой уже второй раз. Эдик пообещал больше не «бомбить» коммерческие киоски, а выучиться здесь на электрика и по выходу начать новую жизнь. На вопрос, не завидует ли он сверстникам, отслужившим в армии, Эдик честно ответил, что не завидует — в армии сейчас страшнее, чем на зоне. Главная мечта осужденного, конечно же, — свобода. Очень многое в колонийской жизни вертится вокруг желанных аббревиатур «УДО» и «УО» — условно-досрочное и условное освобождения. Соответствующее решение принимает суд по представлению администрации. Следует заметить, что отношение к «хозяину» — подполковнику Сергею Иванову — у местных старожилов очень даже уважительное, зеки считают его мужиком справедливым, немало делающим для облегчения здешнего житья бытья.
И то верно, Сергей Петрович дома находится реже, чем в тюрьме: что ни день — новые проблемы. Порой голова идет кругом, но не сдается начальник, не сдается… от своих подчиненных требует полной отдачи.
Мы провели за высоким забором несколько часов. Что поразило больше всего? Пожалуй, картины и количество свадеб. Да, только в этом году здесь было зарегистрировано 12 браков. А картины — мастерски на писанные маслом, широкомасштабные, в шикарных рамах — висят почти повсюду: в столовой, в клубе, в коридорах и спальных помещениях, в кабинетах… Было время когда высокое проверяющее начальство предпочитало уносить шедевры в качестве подарков Пришлось срочно искать выход из положения — ставить в углах полотен крупные инвентарные номера. Аляповато, но надежно.
Eще один вы вод. Лишь на первый взгляд осужденные кажутся одно ли кой массой. На самом деле это целый мир со сложными взаимоотношениями, иерархией традициями, борьбой интересов и честолюбий. Жизнь зоны сурова: или других грызи, или лежи в грязи. Но есть среди всей этой чернухи светлые души глубоко спрятанные, раскрывающиеся лишь в моменты творческих озарений. Художники, поэты, мастера резьбы по дереву, по чеканке…
Что касается сотрудников исправительно-трудовых учреждений, то им тоже не позавидуешь. По сути, и они отбывают срок, зачастую гораздо больший, чем осужденные. Это сказывается и на характерах, и на мировоззрении. Не случайно ведь еще Петр Первый в одном из своих наставлений писал, что «тюрьма есть ремесло окаянное, и для скорбного дела сего зело истребны люди твердые, добрые, веселые». Слово «добрый» в то время означало «порядочный», «честный», а под «веселостью» император разумел оптимизм и бодрость, необходимые человеку, постоянно сталкивающемуся с мрачной действительностью.
— Не озверел, не деградировал, но, по словам жены, стал жестче, — признался один из офицеров. — Впрочем, не жалею, что прохожу службу именно здесь. Кому-то надо заниматься и этим. Пусть я, чем какой-нибудь садист в погонах.
…Закрылись за спиной последние решетчатые двери, позади остался КПП. Вот она, воля! Всего в нескольких шагах от городских улиц. Но дышится почему-то намного легче. И уже другими глазами смотришь на все вокруг. На себя в том числе.
***
фото: За высоким забором, на «строгом режиме»;Старший лейтенант Олег Катин и капитан Валерий Баран;В столовой;Фурнитура, для военной формы — лишь часть выпускаемой продукции;Один из старожилов зоны