Еще раз о захоронении Стеллера
В «Тюменском курьере» 23 сентября была помещена статья С.Гашева, продолжающая перечень доказательств в пользу того или иного варианта гипотезы о месте захоронения знаменитого ученого. Считая, что затянувшийся спор еще не закончен, хочу обратить внимание читателей на дополнительные сообщения, свидетельствующие о захоронении Г.Стеллера возле Троицкого монастыря.
Доводы С.Гашева в пользу предположения о захоронении Г.Стеллера в районе Челюскинского моста легко опровергаются. Дело в том, что на месте, где моим оппонентом предполагается установка памятника, в годы жизни Стеллера располагался женский Ильинский монастырь с погостом. Монастырь сгорел в тюменском пожаре в семидесятых годах XVIII века и был заново отстроен в каменном исполнении на другом месте (сейчас -водочный завод по другую сторону Челюскинского моста). Уже по одной этой причине — соседство православного женского погоста — исключается захоронение Стеллера в указанном С.Гашевым месте. Отсюда следует и некорректность его предположения о присвоении имени Стеллера безымянному скверу напротив моста.
Необходимо учесть и еще одно весьма важное обстоятельство. Стеллер в глазах местного чиновного люда и духовенства был официальным представителем столичных академических кругов, находящихся под покровительством Сената. Не случайно в Тобольске Стеллер был лично принят архиепископом, приглашен к нему на ужин. Путешественник выслушал заботливое пожелание владыки о необходимости отдыха и лечения с выделением достойного жилья… Увы, Стеллер спешил в Санкт-Петербург.
Разумеется, подчеркнутое внимание архиепископа донеслось до Тюмени. Как это веками принято на Руси, к ученому сословию чиновники и священнослужители мало питали уважения, но к представителю власти отношение было особенным, иным, граничащим с подобострастием. Надо также учесть, что к этому времени со Стеллера были сняты все обвинения, после чего стражники, сопровождающие арестанта, стали выполнять роль ревностных денщиков ученого.
В такой обстановке захоронение скоропостижно скончавшегося Стеллера на отшибе, на окраине города, «по-собачьи», да еще рядом с женским погостом, совершенно исключается. Вот почему вероятность почетного захоронения возле Троицкого монастыря, но вне православного монастырского кладбища, наиболее высока по сравнению с другими предполагаемыми местами.
Попутно хотелось бы высказать несогласие с утверждением С.Гашева по части обязательного расположения православных кладбищ вне города: погосты при монастырях существовали всегда. Можно также напомнить, что площадка между стенами монастыря и берегом реки в XVIII столетии была в несколько раз больше, чем теперь. Река Тура, например, на протяжении последних трех четвертей века почти полностью смыла когда-то обширный соседний Дунькин сад. Ссылка С.Гашева на фортификационную значимость монастырских стен, приближенных к реке, малоубедительна, так как монастырь в XVIII столетии в военном смысле уже не играл какой-либо роли.
Вызывает недоумение предположение С.Гашева о возможности сооружения в Тюмени двух памятников Стеллеру. Для чего? И без того история Тюмени в мемориалах достаточно бедна, хотя других достойных имен очень много.