Итак, мы продолжаем!
Рукою пишут. На машинке печатают. А на компьютере если? Как будет правильно?
Так вот, приступая к первой в этом году (а с начала газеты, видимо, уже к трехсотой) редакторской колонке, не хотел бы предлагать новым читателям «Тюменского курьера» какое-нибудь занудное морализаторство. От чего меня в свое время предостерегал мой друг Виктор Строгальщиков. Eму хорошо. Он моложе меня на 12 лет и 25 дней. У него все впереди. В том числе и морализаторство.
Eсли хорошенько задуматься, то видно, что хотя мы оба родились в год Тигра, но тем не менее под разными знаками Зодиака. Виктор — Близнец. А я -Телец. И не исключено, что именно зодиакальное упрямство помогает мне, когда трижды в неделю я оказываюсь один на один с моим компьютером и пишу, пишу, пишу…
Ровно пять лет осталось жить двадцатому веку. Веку, которому полностью принадлежит мое земное бытие. Eсли он и выпустит меня в век XXI, то, скорее всего, ненадолго. Только для того, чтобы порадоваться племени младому, незнакомому.
Каких только новогодний не хранит моя память! Школьные танцевальные вечера — пам-пам Рио-Рита! Однажды, уже в студенчестве, мы целую ночь спорили: надо вставать, если поздно передают гимн Советского Союза или нет? Редакционные дежурства — по традиции доставались именно новичкам. А однажды я встретил Новый год с малярной кистью в руке.
Вот как это было. Помните болгарские голубцы в виноградных листьях? (Это говорит об уровне моего тогдашнего благосостояния, дипломированного, журналиста, выпускника Уральского университета). Я уже не помню, кто мне насоветовал, что такие жестяные банки проще всего разогревать не вскрывая прямо на газовой горелке. Но я так и поступил. И, конечно, отвлекся, заговорился, заболтался.
Очнулся, когда банка взлетела в воздух!
Боковой шов ее распаялся, оттуда со свистом била реактивная струя из томатов, виноградного листа и кусочков мясного фарша. Эта струя придавала банке круговое движение по нашей маленькой кухне. Этот фаршем исполненный полет длился, вероятно, несколько секунд. Потом все стихло. Прошел и мой столбняк. Я взглянул окрест себя…
Вы догадались. Стены и потолок были покрыты причудливым, живописным и даже, вероятно, съедобным узором.
Мне были торжественно вручены в качестве новогоднего подарка — стремянка, скребок и малярная кисть,
Так что Новый год я встретил на высоте. В той квартире на улице Мельникайте я прожил пять лет. И всякий раз в новогоднюю ночь, когда за окном взрывались ракеты, петарды и хлопушки, я бежал на кухню и опасливо смотрел на потолок. И безошибочно угадывал под толстым слоем известки следы ракетно-ядерного удара болгарских голубцов.
С тех пор я всегда готов в новогоднюю ночь взгромоздиться на стремянку и взяться за малярную кисть. Сегодня мне этого не разрешают. Сегодня и это — в прошлом. Вместе с болгарскими голубцами, братской социалистической’ Болгарией, Домом журналиста на Золотых песках, с черноволосым молодым сотрудником «Тюменского комсомольца», когда-то приехавшим в Тюмень по направлению, как того требовали правила, на один год.
А только что я встретил в Тюмени свой тридцатый Новый год. В квартире у нас в последние годы прохладно — и это огорчает. Зато на улице в последние дни декабря и в Новый год щедро мела метель. Она обещала хороший урожай в будущем году. И это радовало.
Радовало и то, что мы сохранили всех своих подписчиков и даже полтысячи их прибавили. У нас появились читатели в ТВВИКУ и в высшей школе милиции. По-прежнему почти двести человек трижды в неделю станут приходить за газетой в редакцию и, проходя мимо моей раскрытой настежь двери, здороваться, рассказывать нехитрые городские новости, хвалить газету или ворчать на нее, подсказывать новые темы или возражать против высказанных на страницах мнений и взглядов. Это — жизнь. Это — газетная рутина, которая, я знаю, многим покажется малоинтересной и нудной.
Но если бы вы тоже были Тельцом, да еще родившимся в год Тигра, вы, я уверен, тоже не свернули бы с выбранного пути.