Из всех искусств для нас важнейшим по-прежнему является кино. В том числе и американское
Скажите, зачем мы смотрим американские фильмы? Боевики и мелодрамы, жестокий «виртуальный» мордобой и бытовые комедии?
Чтобы убить время? Для развлечения? Либо это, как пишут в некоторых газетах, «сознательное и запланированное развращение нашей молодежи, насаждение чуждых взглядов и моральных принципов»?
Планов насчет «развращения и насаждения» не видел, думаю, что их не видели и те, кто об этом пишет. Проблемы, как убить время, у меня нет. Развлечение? Не знаю, не знаю… Чо смотрю же, смотрю.
Вот на днях поздно вечером я запустил старую кассету с Дастином Хофманом «Крамер против Крамера». Это такая душещипательная история о том,как некая мама в поисках собственного «я» оставила пятилетнего сына с отцом, а через полтора года одумалась и стала через суд «качать свои материнские права». Не бог весть какой сюжет, будь на месте Хофмана какой-то другой актер, я бы и смотреть не стал. Но, что называется, «достал меня» в этом фильме один фрагмент.
… У кормящего папы, рекламщика, срочный заказ, мальчик заболел, папа срывает сроки, и лучший друг папы — глава фирмы, — говорит: «Ты мне друг, но бизнес требует, чтобы я тебя уволил…». А мама судится с папой, и если на день суда папа окажется безработным, ребенка, естественно, отдадут маме…
Уверен, что еще лет пять назад я не среагировал бы на эту ситуацию. Подумаешь, какие-то там капиталистические несправедливости, в нашем-то мире их нет и быть не может. Сегодня эти приметы, детали мира мы воспринимаем уже без идеологического контрацептива. Сегодня это — не «где-то», сегодня это — у нас, в нашем доме, сегодня это может случиться с каждым.
Хотите вы или не хотите, но надо признать, что мы с вами многие годы жили пусть не в самом лучшем, не в самом безопасном, но в достаточно стерильном мире. В нем были свои страхи, но не было тех страстей, которыми живет весь остальной мир.
Я понимаю, что создатели американских боевиков и прочей очень технично, но с разной степенью художественности изготовленной продукции вовсе не собирались делать учебное кино для жителей демократической России. Так как-то само собой оно получилось. Может быть, это и неплохо.
Хорошо, что эту колонку не прочтут ни Спилберг, ни Коппола, ни Формен, ни другие более мелкие, но не менее честолюбивые американские режиссеры. Представляю, как они могли бы обидеться, если бы узнали, что я по фильму «Скорость» изучаю систему общественного транспорта в США, по «Я люблю неприятности» — как делаются американские газеты, а по «Несколько хороших парней» — боеспособность Атлантического флота…
Что поделать — люблю учебное кино.
И, вы знаете, не я один.