Распалась связь времен
Независимо от того, по какому поводу цитируется этот классический фрагмент, в нем всегда ощущается попытка человека определить свое местоположение в хороводе планет и светил, круговращении земли, смене времен года и времени суток.
«Ты хочешь знать, кто я, что я, куда я еду?..».
Упаси бог, не хочу. Я хочу сначала узнать это о себе: «Кто я? Что я? Куда я еду?..».
Распалась связь времен… Наверное, это периодически случается не только со староанглийскими королями, а и с каждым из нас. И случается неожиданно: «А поворотись-ка, сынку!.. Здравствуй, племя, младое, незнакомое…».
А теперь возвратимся из космических высот к нашей юдоли. По традиции, начало мая — журналистские праздники: пятое, День печати; седьмое, День радио. Вечером пятого я был приглашен радиостанцией «Eвропа плюс «Гермес» на праздник. Было очень много молодых, я их знаю по именам в радио- и телеэфире, реже — в печатных изданиях (все-таки, газета, сохраняющая навсегда следы твоей профессиональной деятельности, вызывает у начинающих большее опасение, чем работа в эфире). Молодые веселились, как умели (отчего-то молодые журналисты и прежде, в мои студенческие годы, и теперь языком работают куда лучше, чем ногами. Видно, профессиональное…).
Словом, смотрел я и думал, подобно Винни-Пуху: отчего, почему и по какой причине?
Отчего, например, в молодой журналистской среде так слабо чувствуется школа? Почему они чаще всего пребывают вне убеждений, любых убеждений? По какой причине в сплошном потоке слов наших преимущественно молодых и молодежных радиостанций так трудно уловить мысль, почти невозможно услышать законченную фразу…
Они ведь способны, раскованны, они любят профессию, правда, не уверен, что в состоянии сказать: мол, журналистику за муки полюбили…
Причина?
Она в заголовке. Распалась связь времен.
Сегодня нет или почти нет в журналистике тюменской людей среднего возраста. Не только хранителей традиций, вроде меня, но и носителей массового профессионального общественного мнения. Людей, крепко практикующих, авторитетных. Кто не только в состоянии сказать: а поворотись-ка, но на кулачки вызвать (в переносном, конечно, смысле).
Эти люди, конечно, никуда не делись. Они есть. Но они, в массе своей, ушли из практической, черновой, полевой журналистики, они — либо журналистские начальники, либо — пресс-атташе, что куда как более кормно, либо — продюсеры.
Сегодня журналистика перестала быть крестной тропой. Она стала более приятной и менее опасной. (Мне возразят: убивают же! Да, убивают, но как раз тех, кто идет по профессии, как по крестному пути). Она даже стала очень легкой. Это — хорошо. Но журналистика стала послушна многим, она стала даваться в руки без труда (тезис о второй древнейшей — не развиваю).
Знаю, все встанет на свои места. Жизнь не любит рутины. Она обязательно предложит профессиональные испытания сегодняшним любимцам публики. Все ли их выдержат?
Брюзжащие заметки? Отнюдь. Мне жаль тех, кто детскими болезнями будет вынужден болеть в зрелом возрасте. Это очень больно.
Надо бы помочь. Но — распалась связь времен.