«Девяты» в Криванково
Так называют во многих местах России девятую пятницу после Пасхи. Поскольку День Христова Воскресения бывает в разное время в апреле-мае, то и «девяты» приходятся на какую-либо неделю июня, уже теплого месяца. В этот день посещают «святые» или почитаемые в округе источники, обычно колодцы или родники, обливаются водой, берут с собой для дома «святую» воду.
Но это в других местах России, а чтоб в Тюменской области праздновали «девяты», я не слышал, хотя поездил по ее районам изрядно.
И вот лет восемь назад на заседании клуба «Тюменская старина» в областной научной библиотеке сотрудница краеведческого музея рассказывала об этнографической экспедиции в Юргинский район и между прочим сообщила, что есть в этом районе место такое — Криванково, куда собирается народ из ближних и дальних окрестностей, и даже соседних районов, на празднование девятой пятницы после Пасхи у «святого» колодца.
Я про себя удивился: сколько раз бывал в Юргинском районе, а ни от кого не слышал про местную достопримечательность — «святой колодец», и решил при ближайшем посещении района узнать о колодце подробнее и побывать у «святого» источника. Такая возможность подвернулась года через два — в августе 1990 г. в пору уборки урожая.
Eздили мы по деревням с главным агрономом района Сергеем Михайловичем в его «Москвиче», и как-то я спросил о Криванкове и «святом» колодце. Он сказал, что слышал, но не бывал там, и где он находится — не знает.
Я спросил об этом же районного землеустроителя: кто еще лучше может знать интересные места? Землеустроитель достал из сейфа карту-километровку и показал на ней местонахождение колодца. Посоветовал съездить, а точную дорогу спросить у жителей ближайшей деревни.
— Да, знаете, — добавил он, -собирается туда народ ежегодно, в основном тайно, пьют воду, обливаются, надеются на чудо исцеления. Но не туда ездят. Там чуда не будет. У нас есть настоящее чудо, но на него не обращают внимания. Когда-то в нашем районе искали нефть. Недалеко от деревни Бельховки пробурили скважину, пошла из нее очень соленая вода и газ выходит какой-то горючий. Ведь до сих пор идет через штуцер диаметром около сантиметра и утекает в болото. Вот это вода, по-моему, должна быть по-настоящему целебной, но ею никто не интересуется. А в Криванково едут и едут, хотя не слышал, чтоб кто-либо от чего-либо существенно исцелился. Вода там обычная, как в любом колодце. Сам пил, знаю.
Дня через два мы с Сергеем Михайловичем были в селе Щипаково, что в 18 километрах от с. Юргинского, и на обратном пути я уговорил его съездить в Криванково, благо это совсем рядом: четыре километра до следующей деревни Некрасовой, а там еще пара километров полем.
И мы поехали. В Некрасовой нам показали прямую дорогу, и мы покатили проселком среди золотого спелого овса ростом выше нашего «Москвича». Скоро овес кончился, открылось кладбище со стадом коров, и Сергей Михайлович подрулил к конному пастуху уточнить дорогу.
— Это вон у тех тополей, — показал вдаль пастух кнутовищем. — Вы езжайте по дороге, а я поскачу полем. Машину оставьте у тополей. К колодцу надо ходить пешком, как бы далеко ни было, тогда исцеление будет. Но народ теперь ленивый, да и грехи стали тяжелые, их пешком не принесешь к колодцу, везти надо. Потому едут сюда, транспорт оставляют у тополей и хоть двести метров, да пройдут пешком к колодцу. Получается, вроде бы обычай соблюден.
Пастух поскакал к лесу.
Мы оставили машину у четырех тополей примерно полувекового возраста и по едва заметной тропинке пошли к осиновому лесу. Деревья, освещенные склонившимся к закату солнцем, мелко дрожали на ветру.
Метрах в двадцати от поля, на опушке, мы увидели объект наших поисков — «святой» колодец. Пастух уже ждал нас возле. Полугнилой черный сруб из толстых осиновых досок поднимался примерно на треть метра над травой. Мы заглянули внутрь. Темная влага блестела в отраженном осинами свете, на ее поверхности плавал лесной сор: листья, травинки, гнилушки от сруба. Обычный лесной колодец…
На молодой осинке висела банка с веревочкой. Сергей Михайлович зачерпнул воды, стоявшей почти на полметра ниже уровня почвы, и мы стали рассматривать ее на просвет. Вода была мутноватая, и в ней скачками двигалась какая-то живность. Я присмотрелся и узнал дафний — мелких ракообразных, живущих обычно в прудах и долго не высыхающих лужах. Их еще называют водяными блохами, кормят ими аквариумных рыбок.
— А что, она и в самом деле целебная, эта вода? — спросил я у пастуха, назвавшегося Шутиковым. («Меня тут все так зовут — Шути-ков», — представился он).
— Да-да, конечно целебная. Она по четыре года в банке стоит и не протухает. В ней, наверно, серебра много, потому и не портится.
— У меня в Тюмени тоже вода в банке стоит подолгу, правда, не по четыре года, но по месяцу, и тоже не протухает. Потому что в ней хлору много. Кто-то делал анализ воды на содержание серебра?
-Да нет, не делал. Это мы тут все так считаем. Тут даже вот это болотное урочище называется Серебряное. Даром не назовут. Люди старые знали что к чему.
— Нет, товарищ Шутиков, — сказал я, — эта «святая вода» больше похожа на воду из лужи. Вон смотрите, в ней дафнии, водяные блохи скачут. Они кормятся бактериями и водорослями. Значит, вода не чистая. Серебро обладает способностью убивать бактерий и водоросли. Eсли б оно было в воде, то не было бы бактерий и, конечно, водяных блох. А то вон они какие резвые, как сытые кони.
— Не знаю, не знаю, — ответил Шутиков. — Но вода тут целебная. Про это все у нас знают. Была б не целебная, кто б сюда издалека ехал? К нам и тюменские приезжают.
— И были случаи исцеления?
— Наверно, были. Я точно не слышал.
Шутиков внимательно рассматривал воду в банке.
— Да, скачут, — удивился он. -Шустрые. Это дафнии, говоришь? А в животе они тоже так резвятся и разводятся, когда попьешь?
Я успокоил его, что дафнии в животе не разводятся, но пить такую воду без кипячения нельзя.
Однако как же быть у «святого» колодца и не отведать воды, хоть она и с дафниями? Мы с Сергеем Михайловичем взяли в рот по глотку. Вода была пресная, без вкуса, но где-то в глубине носа при дыхании ощущался запах тухлости, присущей застойной воде. Мы выплюнули воду и предложили Шутикову самому взять в рот воду и подышать носом, чтобы убедиться: вода уже з колодце протухать начала. Шутиков проделал с водой то же, что и мы, сплюнул и ничего не сказал.
Я достал из портфеля заранее запасенную чистую бутылку и набрал воды из «святого» колодца для анализа. Метрах в трех от колодца в канавке лежали размокшие под недавним дождем полбуханки хлеба, баранки, печенье. Лежали деньги того времени: трешка, пятерка, прижатая горкой белой и желтой мелочи.
— Что ж это, Шутиков, у святого колодца свалка отбросов? Или это жертвенное место?
— Да-да. Это жертвы. Тут оставляют кто что может. В основном по мелочи, сколько у кого в кармане найдется. Но их брать нельзя. Грех брать жертву, — заявил Шутиков.
— Но куда ж эти жертвенные деньги потом деваются? — допытывался я. — Ветром уносит? Или кто забирает?
— Не знаю, не думал как-то, -сказал Шутиков. — Но брать их нельзя. Грех будет.
— Эх, — вздохнул я. — А мы, понимаешь, Шутиков, специально приехали за деньгами. Нам сказали, что тут их, бывает, набирается целый сундук. Думали поживиться. Даже мешки с собой взяли: один для мелочи, другой для бумажек. Но раз грех, то так и быть, брать не будем.
И я подмигнул уставившемуся на меня острым взглядом Шутикову. Он понял шутку и сказал с усмешкой:
— Скажешь тоже — мешки взяли! Будьте здоровы!
И пошел к своей лошади, а мы -к своей. Я был приятно удивлен: деревенский мужик ни разу не сказал грубого слова, не ругнулся.
На окраине умирающей деревни Некрасовой мы остановились у колодца, достали бадьей воды, и я набрал ее для анализа в другую бутыль. На просвет вода была совершенно прозрачной, не было в ней и водяных блох, мы с удовольствием напились, добавили в мотор.
— Это колодец с мертвой водой, в ней нет никакой живности, а в святом колодце вода живая, потому и животины полно, — сказал Сергей Михайлович.
— «Святой» колодец, наверно, отродясь не чистили, сруб сгнил, да и воду берут из него только в девятую пятницу. Поневоле живность заведется, как в заповеднике.
В гостинице я поставил бутылки на окно. Уже часа через два в «святой» воде, стали образовываться какие-то серые хлопья и медленно-медленно оседать на дно. Деревенская вода оставалась прозрачной.
В Тюмени я сдал воду на анализ в облсанэпидстанцию и скоро получил результаты анализов. По общей жесткости и кислотности вода в колодцах практически не различалась. Железа в «святой» воде было в 10 раз, нитритов в 2 раза больше, чем в деревенской. Зато в «святой» воде не было нитратов, а в деревенской они были. Для определения серебра в воде в лаборатории тогда не было оборудования, так что этот вопрос остался, как говорят, открытым. Однако, судя по обилию живности в воде, его там нет.
Я зашел в редакцию районной газеты «Призыв» в надежде узнать побольше о праздновании «девят» в Криванково: уж кто-то, а газетчики это должны знать. И я не ошибся. Сотрудник редакции А.Я. Быков рассказывал мне, что этот обычай здесь ведется очень давно. Даже, говорят, часовня там стояла. Раньше посещение колодца категорически запрещали, выставляли на пути посты милиции, чтобы возвращать обратно паломников, засыпали колодец, но его опять откапывали, ставили сруб, паломники окольными путями собирались здесь в девятую пятницу. Потом на все это махнули рукой: нравится людям — пусть ходят и ездят. Многие ходят к колодцу ежегодно по десять и более лет, приводят детей. Собирается немало любопытных из окрестных сел, а для излечения издалека приезжают. Не слышал, чтоб кому точно помогло, но народ верит. Утверждают, что после посещения колодца, обливания водой они чувствуют облегчение во всех отношениях.
В этом году многие приезжали со своими иконами. Их ставят прямо на землю, зажигают свечи, молятся стоя и на коленях, кладут земные поклоны, просят здоровья, исцеления — кто прямо у Бога, кто у Богоматери, Святого Николая, Ильи и прочих божьих угодников.
К источнику выстраивается очередь за водой, ее пьют, ею обливаются, льют с молитвами на хондроз и грыжу и прочие больные места, берут про запас во всякую посуду, попутно ломают ветки с ближних берез и осин, рвут пучки травы. Считается, что все это помогает в доме от несчастий, сглазу, порчи. Целый день в девятую пятницу после Пасхи в Криванково столпотворение, особенно если добрая погода и можно туда проехать.
Я рассказал краеведу о своей поездке к «святому» колодцу и наблюдениях за «святой» водой. Он согласился: вода, на его взгляд, обычная. Что вода по четыре года не протухает, он не верит. Сам не проверял, а мало ли что скажут! верующие. Надо точный научный опыт,-наблюдения, анализы. Кто-то когда-то по поручению райкома сдавал воду на анализ, но результатов не знает. На мой вопрос: почему место называется Криванково, точно ответить Быков не смог: все говорят, что там была такая деревня. И тополя, посаженные в ряд, будто бы это подтверждают. У нас такие тополя растут только там, где их человек посадит, в природных лесах их нет. Вдоль речек растут тополя, есть очень старые, толстые, но они не такие, по-иному выглядят, и листья несколько иные.
Позже в Тюмени я пытался проверить, была ли деревня Криванково в Юргинском районе. В прошлом и начале этого века издавали книги под названием «Списки населенных пунктов Тобольской губернии», но в них не оказалось деревни с таким названием. При советской власти наиболее подробный список населенных пунктов Уральской тогда области издавался в 1928 г., но и там Криванково нет. Возможно, это была чья-то заимка-однодворка для временного проживания летом, во время пахоты и уборки урожая.
Обычно там, где долго живут люди, скапливается много домашнего мусора, поселяется крапива и сорная (дикая) конопля. От населения уже и воспоминания не остается, а эти растения упорно подсказывают, что здесь жили люди.
Я знаю одно такое место под Тюменью, где стояла деревня Морилова. Скоро уже 40 лет, как оттуда уехал последний человек, на месте деревни ежегодно пашут и сеют, но так же ежегодно здесь раньше пшеницы всходит и буйно растет дикая конопля назло современным гербицидам.
Однако у тополей в Криванково не видно ни крапивы, ни дикой конопли. Eсли и жил тут кто, то, видно, недолго. Людей с фамилией Криванков в ближайших деревнях теперь нет, это нам сказал еще у колодца местный пастух Шутиков.
Недавно встретил Л. Беседина, бывшего председателя колхоза «Родина», на территории которого находится «святой» колодец. Он рассказал, что колхозные мастера поставили новый сруб в колодец. В этом году «девяты» приходились на пятницу 14 июня. В Криванково вновь собирался верующий народ.
***
фото: