Здравстпуй, моя столица! или Кагалы
РАФАЭЛЬ ГОЛЬДБEРГ
Вы еще помните тот миг, когда ваш поезд или самолет приближались к Москве и торжественный голос из репродуктора едва не вытягивал вас по стойке смирно? Вы помните эти слова: «…город-герой Москва!». И вы ступаете на перрон или летное поле, и все трубы мира гремят у вас в ушах. Москва, как много в этом звуке и т.д.
Сегодня Москва воспринимается многими, посещающими ее по делам, прежде всего, как источник повышенной опасности.
… Сосед в гостинице попался мне какой-то странный. Сперва он мрачно ходил по номеру из угла в угол. А потом вдруг спросил: знаю ли я, кто такие каталы?
— Что-то такое… с картами, — сказал я.
— С картами, — согласился Сосед (я стану называть его так) и рассказал «чисто московскую историю».
«… Самолет из города N (название города, как и имя главного героя, тоже сохраним в тайне. Поскольку к сюжету они не имеют прямого отношения -Р.Г.) в Москву вылетал рано, и я не выспался. В самолете подремать тоже не удалось, за спиной оживленно обсуждали свои планы какие-то «новые». Словом, в Домодедово вышел в странном состоянии с единственной мыслью: добраться до гостиницы,. где уже было заказано место, и поспать часа два-три.
Привычно, точнее, по инерции прошел через толпу встречающих, не реагируя на призывы таксистов. Даже толкнул кого-то из них своим черным кожаным чемодано-портфелем. И пошел вправо: через зал на улицу к автобусу.
Не сразу обратил внимание, что кто-то словно скулит за спиной. Прислушался: голос тихонько уговаривал поехать на машине. Кинул взгляд сквозь слипающиеся ресницы: небольшой, совершенно неопасный мужичок, в скромной курточке звал поехать до Москвы на машине, обещал взять недорого, говорил, что три пассажира у него уже есть, ждут, сразу и поедем…».
— Почему-то я пожалел его, — говорил Сосед. — Подумал: нужда мужика гонит ни свет ни заря в аэропорт, тоже, видно, кормиться надо. И остановился.
«Мужик засветился: вот сюда-сюда, тут стоит один, ждет, а остальные там, пойдем…
Ни один «звоночек» не звякнул. Все спокойно, я пошел. От стены отделился молодой человек с дипломатом, в зеленом пальто. Улыбчивый и словоохотливый, стал сыпать словами — про завод на Урале, про какой-то отдел снабжения…
Серая «волга» стояла рядом с аэровокзалом, но рядом с нею никого не было. Хозяин засуетился: мол, сейчас приведу, была женщина, с вещами… И ушел.
Мне бы плюнуть и шагать к автобусу, но вы знаете это интеллигентское чистоплюйство: неудо-о-обно! Обещал же!
Наконец, мужичок пришел, но без женщины «с вещами», а с толстым мужиком с портфелем. Толстый сразу полез на переднее сиденье, которое я уже облюбовал, было, для себя. Мне это не понравилось, все же я раньше пришел! Но бросил свой чемодан в предупредительно открытый багажник, а улыбчивый, в зеленом, который успел назваться Алексеем, вежливо пропустил меня вперед в салон и сел за мною.
Пора ехать? Нет, кто-то еще машет пакетом, шофер спрашивает: «Возьмем еще одного?» и сам отвечает: «Возьмем!».
Словом, неожиданно я оказываюсь припертым к левой задней дверце. В машине одни мужчины. Все, кроме меня, без вещей, у севшего последним — он уже представился: «Миша» — в руках полиэтиленовый кулек. И опять — ни одного тревожного звоночка!
Eдем в сторону Москвы, соседи разговаривают, я тоже подаю какие-то реплики. Из болтовни Алексея плавно возникает тема казино, которое «построено для иностранцев на его уральском заводе». Он делится впечатлениями, как ходил туда играть в «Блэк-Джек».
Толстый на первом сиденье поворачивается, жаждет подробностей.
Наконец мой все еще дремлющий мозг пропускает первый сигнал: «Опасность!». Слабенький такой сигнальчик, но я его слышу. Слышу и то, как Алексей объясняет, что карте собой «в командировку» не возит. Зато оживляется Миша: у него чисто случайно оказалась с собой колода. И достает карты.
В голове у меня — колокола громкого боя: я вижу, что фактически заперт в машине, понимаю, что левая дверь, как это обычно бывает у таксистов и у тех, кто занят извозом, заблокирована, соображаю, что мои соседи никакие не «авиапассажиры» и что, судя по всему, я влип.
Тем временем Алексей тасует карты и сдает их. У меня на коленях- папка, чемодан — в багажнике. «Алексей» (судя по изменившейся интонации Соседа, теперь я должен закавычить и его имя. — Р.Г.) кладет две карту на мою папку…».
— Я догадываюсь, — продолжает тихо, но очень нервно Сосед, — что стоит мне открыть карты или хотя бы коснуться их, я окажусь в игре и что будет потом, предсказать нетрудно.
«Говорю, что я не играю в карты. «Это же не игра, — по-прежнему ласково уговаривает меня «Алексей». — Мы же просто так…».
— Я никогда не играю в карты! — Говорю тихо, вежливо, но с максимальной твердостью, на которую я способен…
Тут подает голос толстый. Лениво спрашивает шофера: а где бы тут посидеть пару часов, попить пива, поиграть в карты? Шофер с готовностью сообщает, что сейчас будет поворот, можно заехать «в одно чеченское кафе, восточная кухня, пиво…». Компания дружно решает «заехать». Меня как бы не спрашивают даже.
Я напоминаю шоферу, что договаривались ехать в гостиницу, говорю, что на кафе у меня нет времени, что я спешу.
* Тогда плати за дорогу и выходи.
Я протягиваю ему стотысячную купюру, он не берет. Медленно (и куда девался жалобный голосок, который так меня растрогал в аэропорту?) диктует, что с меня причитается по 30 тысяч за километр, а проехали мы тридцать километров. Всего значит, 900000″.
— Вы мне, может быть, не поверите, — как-то отстраненно рассказывал Сосед, — но в моем бумажнике, который лежал во внутреннем кармане пиджака, оказалось ровно девятьсот тысяч. И то последнюю сотенную я еле отыскал среди документов. Остальные мои деньги лежали в конверте в той самой папке, которую пытались превратить в игровой стол.
«Может быть, эти поиски убедили попутчиков, что меня они выпотрошили полностью и не стоит везти провинциала-лоха «в чеченское кафе». Карты с моих колен были убраны. Машина подрулила к пустой автобусной остановке. «Миша» и «Алексей» выпустили меня. Я забрал свой чемодан. «Алексей» тепло попрощался: «Жаль, что вы не едете с нами! А то бы посидели!».
…Машина с четырьмя мужчинами проехала еще метров сто и свернула вправо. Может быть, действительно, в «чеченское кафе»?
По дороге шли машины в аэропорт и из аэропорта. А прямо передо мной стоял дорожный указатель «18 км». Я автоматически перемножил восемнадцать на тридцать и тут окончательно все понял. Меня подцепили «каталы». Профессиональные картежники и ловцы простаков.
… Я ждал автобуса и пересчитывал свои ошибки. Согласился сесть в частную машину — раз. Не обратил внимания на явную ложь (идет за женщиной, приводит мужчину) — два. «Пассажиры» оказались без багажа — три. Посадили в самый угол у запертой двери — четыре. Хорошо хоть на карты среагировал…».
Сосед смолк.
— А в милицию вы не обращались? — наивно спросил я.
— А что я мог им сказать? Что добровольно сел в машину? Что сам достал бумажник и уплатил столько, сколько сказали? Нет, жив — и слава богу.
От автора. Через месяц я снова прилетел в Москву. И, не оглядываясь, зашагал через аэровокзал к автобусной остановке. Умный, говорят, учится на чужих ошибках.