Тюменская вода — не просто пузыри
Первый газовый факел загорелся вовсе не на севере, а в Тюмени. Прямо в ее центре, на первой ротационной буровой. Об этом со всей ответственностью заявляет Eвстафий Селиверстович Бешенцев, работавший на этой буровой помощником бурильщика. В задачу Eвстафия Селиверстовича и его товарищей по бригаде по испытанию скважин входила «прострелка». Делалось это так: в скважину опускалась обсадная труба, затем на определенную глубину — допустим, пять тысяч метров — опускался снаряд. Снаряд «взрывался» и его «осколки» пробивали отверстия в обсадной трубе. В эти отверстия текла езда. Она предназначалась для анализов.
Так вот, вода из первой скважины была с пузырями. При этом присутствовал отчетливый газовый запах. Поэтому решили установить газосборник. И когда газ, выходящий из штуцера газосборника, подожгли — он загорелся!
Не много было того газа — только на факелок и хватило. Но главное — начать. А продолжили уже на тюменском севере.
А в поселке Яр вода из скважины оказалась минеральной, полезной. Ту самую, «Тюменскую», мы до сих пор пьем. Eвстафий Селиверстович, как участник открытия, был отмечен благодарностью в трудовой книжке.
Раз мы вспомнили о трудовой книжке, стоит рассказать, как начиналась у Eвстафия Селиверстовича карьера буровика. А началась она с «нефтяного дерева». Плакат такой был очень популярен в начале шестидесятых. Черное такое дерево, а на нем, в виде листочков — то, что можно из нефти сделать.
И вот так вдохновил плакат и Eвстафия Бешенцева, и друзей его, что ушли они с завода на курсы сменных мастеров. Кстати, учились вместе с первооткрывателем тюменской нефти Урусовым. И условия работы были нелегкими, но буровики, зачарованные «деревом», были готовы на жертвы. Сегодня обидно Eвстафию Селиверстовичу. Нефть-то добываем, да почти всю сырую продают. Листочки-то наши где?