Надо ли исправлять историю, вырывая из нее страницы?
Любим ли мы историю? Странный вопрос: да больше всего на свете! Но, как уже однажды формулировал классик, странною любовью. Способ показать свою любовь к истории у нас один -повыдирать из нее все, что не нравится, что не радует глаз, что оскорбляет слух. Наш слух.
Это, так сказать, зачин. Дуга большого радиуса. А теперь к делу.
Произошло странное совпадение. В четверг на прошлой неделе я посетовал, что в редакциях нет бюро проверки, которые контролировали бы истинность журналистских утверждений, точность начертания фамилий, достоверность фактов.
А уже в пятницу в «Тюменских известиях» читаю беседу Eлены Дубовской с архитектором Константином Стержантовым, в которой содержится предложение исключить из списков памятников истории дом Сольца по ул. Сакко, 32.
За что?
Цитирую: «Личностью Сольца общественность (какая такая общественность — не указано. Видимо, так представляют себя собеседники. — Авт.) заинтересована не потому, что он возглавлял тюменскую группу РСДРП в 1907-1909 годы, а потому, что был председателем «тройки» НКВД. Выходит, сохраняется дом палача».
Круто. Палач — и все тут.
Тогда и мы попробуем без церемоний. Самомнением и невежеством веет от каждого слова в приведенном мною пассаже.
Про «общественность» я уже упоминал. Далее: председатель «тройки» НКВД…
Как известно, были внесудебные органы со схожим названием: «тройки» областных и краевых управлений наркомата внутренних дел. «Тройки» УНКВД. (Разница в одну букву, но существенная). Судьбу «обычных» граждан решали именно эти тройки, на местах. В состав их входили начальник местного управления НКВД, прокурор и первый секретарь обкома партии. Eстественно, для бывшего старшего помощника прокурора Союза ССР Сольца места в «тройке» не было. В столице, правда, была «двойка». Но и тут Сольц чином не вышел: в «двойку» входили ровно двое — нарком госбезопасности (или внутренних дел) и прокурор Союза.
В самом же наркомате, чтобы вершить суд и расправу, существовали особое совещание, военная коллегия верховного суда, особая комиссия НКВД…
Я перечисляю все эти беззаконные конструкции для того, чтобы подчеркнуть, что собеседники в «Тюменских известиях» не слишком разбираются в предмете, о котором взялись судить.
Теперь непосредственно о Сольце. Об утверждении, что основатель тюменской организации РСДРП был еще и палачом.
Eсли бы господа хорошие дали себе труд познакомиться с документами, которые хранятся в тюменском госархиве (там есть даже специальный фонд Р 2131. «Личные документы Сольца A.A.»), они вряд ли стали бы походя марать имя давно умершего человека, который сам не может защитить свою честь.
Сольц, начиная с 1920 года, был сотрудником центральной контрольной комиссии ВКП(б). Сольц с 1921 года был членом Верховного суда СССР. Сольц был начальником уголовно-судебного отдела прокуратуры СССР. И, как утверждают документы и воспоминания, «всеми доступными средствами пытался бороться с репрессиями».
Он работал в прокуратуре Союза, заведовал бюро жалоб, его послужной список содержит перечень командировок по лагерям и местам заключения, где он разбирал жалобы крестьян, арестованных (мотив командировок в списке приводится: то Лодейное Поле, то Темлаг, то Горький, то Украина, то Минск…) по страшному указу от «седьмого восьмого тридцать второго» (от 7 августа 1932 года), по которому даже за сбор колхозных колосков и даже ребенка имели право осудить на многолетнее заключение… Попробуйте себе только представить, что означала в те годы даже попытка усомниться в приговоре «тройки». «Органы не ошибаются», а тут какой-то Сольц из бюро жалоб…
Сольц пытался помочь и помогал многим.А14 февраля 1938 года его убрали из прокуратуры, он объявил голодовку, тогда его отвезли в психиатрическую больницу. Потом он какое-то время служил в Музее народов СССР и умер 30 апреля 1945 года.
Сольц — по свидетельствам многих и многих — был среди тех немногочисленных партийцев, кто пытался бороться с машиной уничтожения. И нет горше иронии, когда именно его называют палачом.
— Утверждение, что Сольц имел хоть какое-то отношение к НКВД, абсолютно не соответствует действительности, — говорит полковник Александр Петрушин, историк по образованию и сотрудник ФСБ по должности. -Об этом знают все, кто хотя бы держал в руках «Детей Арбата» Анатолия Рыбакова и «Отблеск костра» Юрия Трифонова. Этот человек, как мог, противостоял террору…
И последнее. Попытки «пересмотреть» историю предпринимает каждая формация. И каждая поступает одинаково. Замалчивает, стирает, вырывает страницы, которые кажутся нехорошими. Все это (и прежде, и сейчас) называется «давать объективную оценку».
Когда-то по объективным причинам переименовали улицу Александровскую в Царскую. Затем, по тем же мотивам, Царскую — в улицу Республики… Меняются времена, но не меняются нравы. Лучший способ правки — сокращение. Ленинград делается Петербургом, не меняя своей сущности. То же и со Свердловском…
Ломать — не строить. Зуд усовершенствования. Но как мало он имеет общего с созиданием. А может быть, лучше оставить историю в покое? Она сама разберется, что ей необходимо, а что несущественно.
Правда, трудно бороться с желанием сказать свое слово в истории, особенно, если и сказать-то нечего?