Маленькие рассказы о Большой беде
{Начало в NN 141, 142)
Припять
Человек, если он действительно человек, а не биологическая машина, просто создан для впечатлений. Во всяком случае — я. Eсли дома хотя бы три дня никуда не схожу, не съезжу — все! Зуд в костях, ломота в суставах, настроение в нижней части графика. Но сейчас, как мне кажется, впечатлений будет предостаточно… не на один десяток лет. Впереди — Припять, город энергетиков. Вот говорят почему-то — Чернобыль. Но ведь он расположен в шестнадцати километрах от АЭС, а Припять всего в двух, и весь удар «мирного атома» первой приняла на себя.
Утром завели мы свои «пожарки» и вперед, во славу Отечества! Настроение в полку пасмурное. Оно и понятно: радиация — штука невидимая, и когда и как ударит — не объяснили, видно, не до того было…
И если я знаю о ней кое-что, и эти весьма скромные познания пытаюсь довести до ребят, то с «верхних этажей» нашей суровой армейской действительности никаких членораздельных звуков не доносится. Высоко…
Итак, впереди Припять. Проезжаем мимо АЭС — той самой, ставшей знаменитой на весь мир Чернобыльской атомной станции имени В.И.Ленина. Вид удручающий, четвертый блок выглядит так, будто в него угодила парочка бомб килограммов по пятьсот каждая. Осколки бетона, куски плит, торчит арматура… Над дорогами гремит вертолет — засевает чем-то липким обочины дорог, чтобы пыль радиоактивная не поднималась.
Но пыли столько, что едва ли с ней можно успешно справиться. Лица под респираторами чешутся, потеют, свербят щеки и подбородки. Бриться надо тщательнее, что ли… Проезжаем мимо брошенного кем-то «Белоруса», дверца открыта… Война…
Всем нам раздали дозиметры ДП-22, и теперь эти алюминиевые трубочки торчат из карманов, создавая иллюзию будущей безопасности. А вот и Припять… Остановились, натягиваем ОЗК — общевойсковой защитный комплект из тонкой противной резины. Жара!! Пот стекает в сапоги-чулки струями, тепловой удар только и ждет случая. Город производит необычное жуткое впечатление. Мигают огни светофоров, кое-где работают холодильники у магазинов, телефонная станция не отключена — заходи звони. Снял трубку в телефонной будке — гудки, гудки… Кому позвонить, а? Господу Богу, если таковой есть?
— Алло? Это Рай?
— Ну. Слушаю. Св.Петр…
— О! Петруша! Нам бы Создателя!
— Отдыхает. А кто это?
— Уж больно надо! Мы из Чернобыля. На пару слов…
— Ну хрен с вами! Приглашу. Но Гнев Божий в случае чего на вас направлю, имейте в виду!
— Да ладно, переживем!
Зашуршало в трубке — наверное, серафим какой крылом зацепил, и через минуту:
— Слушаю. Сам у аппарата. Кто это?
— Мы, Господи…
— Кто — мы? Мы — это я! А вы кто?!
— Так на то ты и Создатель, чтобы прозревать, в бога и душу твою мать! Ты куда смотрел? Зачем реактор взорвал?!
— Это кто?! Это кто так разговаривает?! Со мной, Создателем Всего? На колени! Да я вас! В поте лица… Да я!
— А это я — твое создание, которое по образу и подобию твоему… так сказать… батя…
— Накажу, нечестивец! Загремело в трубе, видимо,
забывшись, Господь хлопнул ее о небесную АТС. А вот, опять слышимость восстановилась…
— Не глупи, Господи! Не тех наказываешь! Шо, у тоби повылаз?ло? Дети при чем?! Страдает Украина, а болеет весь мир…
— Да я тебя…
-Дурак ты, Господи! И извращенец ко всему! Не то Слово несешь, хвастун старый… Хам!
— Да я… да я тебя… в Геенну, в тартарары засажу!
— Эх ты, а еще Создатель. А мы, мы где сейчас находимся? Прощай! Один хрен толку от тебя только на картинках…
Повесил трубку, вышел на плавящийся асфальт. По улицам рокочут бронетранспортеры РХР — радиохимической разведки. Вместо пулеметов водители воткнули палки — издали очень похоже на ствол. Наши шаги гулко отдаются во дворах, кошки и собаки у подъездов и под балконами внимательно смотрят на нас, но никто не вильнет хвостом, не подойдет. Уже не доверяют старшим братьям…
Редкие милиционеры в респираторах тут и там… и ни одного жителя, черт побери! Спины наши раскаленные в резине пылают, респираторы в прямом смысле можно выжимать. Шлепаем бахилами, как моржи ластами. Асфальт ближе к полудню плывет, пузырится под ногами. Липнет, как жвачка к подошвам. Тут и там с умным видом ходят дозиметристы, тычут своими щупами, качают головами. На траве стоять и сидеть запрещают. Оно и понятно — пыль скапливается, а где пыль — там радиоактивный фон в сотни раз больше природного. Как хочется пить!
Моем по очереди стены домов с площадки автомобильного подъемника. Пена от специального пенообразующего порошка хлопьями валится на землю, потоки воды, текущие по тротуарам и дороге, быстро испаряются, будто и не текли пять минут назад! Неужели так и в пустыне? Подтруниваем над Петрухой Пуртовым — он то смотрит на нить дозиметра, неуклонно ползущую к максимальной отметке, то на корзинку подъемника — боится болтаться на высоте. Оно и понятно — латаная-перелатаная железяка поскрипывает и потрескивает.
Но какой город! Парк! Розы, ирисы, ромашки, цветет серебристый лох, а если по-человечески — маслина узколистная. Запах, как в высокогорных лугах! Мы срываем душистые, прекрасные, свежие розы и дарим их друг другу с Хрупиным «за активную дезактивацию объектов». На капотах машин груды царицы цветов. Хочется пить -нельзя. Хочется есть — нельзя. Вместо того и другого нахожу гвоздь и царапаю на стене: «Тюмень, 1986», вдруг да придется посмотреть когда-либо?
И снова моем, моем… но проклятый фон и не думает уменьшаться, а прибежавшее начальство приказывает дважды и трижды промывать проклятые дома. Ну и что? В одном месте 20 милирентген, а в другом 200 и более… Работали 20 часов кряду, выдохлись совершенно и стали сухими, как мумии. Eсть уже не хочется… сейчас бы квасу, пива, чая… Eдва волоча резиновые в прямом и переносном смысле ноги, заползаем в машины. Снимаем ОЗК. В сапогах-чулках чуть ли не два литра жидкости… выпить ее, что ли?
Машины рыскают по шоссе -водители тоже спят на ходу, командиры ничего не видят — сил не хватает по сторонам смотреть…
Приехали в полк, кое-как поели и, как сраженные на поле брани, попадали на нары. Все! Спим…
(Продолжение следует).