И Винни-Пуха мучают вопросы
Из всех книжных героев мне больше всех нравится — Винни-Пух. Этот медвежонок, несмотря на то, что голова у него была набита опилками, беспрестанно задавал себе вопросы. А именно: отчего? почему? по какой причине?
Может быть, я потому тяготею к этому плюшевому и выдуманному медведю, что сам ломаю голову, задавая себе те же вопросы.
Не так уж давно нам многое казалось ясным. Начертанным, так сказать, на скрижалях. Но то ли скрижали оказались не те, то ли писец подкачал, но высокие нравственные постулаты внезапно развеялись. А ведь как они прекрасно звучали! Например, свобода, равенство и братство!
Отчего, почему и по какой причине мы эти лозунги отправили в отставку? По причине их устарелости? Не думаю. Ведь и в мире, даже в самой распронаи-капиталистической стране по-прежнему они в цене.
И вот так, повторяя: отчего? почему? по какой причине?, я пришел к выводу, что мы учили эти лозунги не в том смысле, какой вкладывали в них великий Мирабо или сам бывший принц Филипп Орлеанский, что в духе конца XVIII века сменил фамилию и стал называться Филипп Эгалитэ, что значит Филипп Равенство.
Было это чуть по более двух веков назад. Теперь перепрыгнем через эти два века обратно и попробуем понять, что общего между словом «равенство» восемнадцатого века и тем же термином века двадцатого?
Готов утверждать: буквы одни и те же, слова — разные.
Сейчас, когда российское общество стремительно стало делиться на богатых и бедных, тоска по «убывающему равенству ощущается особенно остро. Тем более для нас, тех, кто помнит, как совсем недавно все (или многие) жили в одинаковых квартирах, получали примерно одинаковую зарплату, ели одинаковую колбасу и пили одинаковую водку. Все или, по крайней мере, большинство. И это все с позиций сегодняшнего дня многим из тех, с кем я встречаюсь, с кем разговариваю или переписываюсь, до сих пор кажется самым настоящим равенством. Тем самым равенством, за которое сражались и умирали.
Вечная слава борцам! Но смею думать, что и они, и отважные мыслители Великой французской революции имели в виду совсем другое равенство.
Не равенство кормушек и стойл. Не равенство похлебки и обносков, что долгое время представлялось идеалом. Помните, как пролетарский поэт восклицал в «Мистерии-буфф»: «последняя рубашка пополам будет порвана?». Как в фильме «Добровольцы» главный герой спрашивал: где наш галстук?
Я убежден: ставшие тенями мыслители мечтали о равенстве духа. О равенстве возможностей. О равенстве изначальном. Когда бы человек жил и трудился, не подброшенный вперед катапультой благородного происхождения, а достигал успеха единственно своими способностями, своими стараниями и трудами.
Мечтали о равенстве. А пришли к унификации. А пришли, как мне думается, к стройным рядам одинаковых строителей одинакового будущего. Вы полагаете, уважаемые читатели, что я преувеличиваю? Отнюдь. Разве вы забыли «трамвайный закон», сформулированный одним из шестидесятников, писателем Ильей Зверевым? Этот закон гласил: «не высовывайтесь!». Равенство тех, кто не высовывается. Инженер, как все. И доярка, как все. И поэт, как все. Инженер, как доярка, доярка, как поэт, поэт, как инженер. Всем поровну, все справедливо.
Зато как трудно, я хорошо это помню, было инженеру, который высовывался. Доярке, которая не как все. Поэту, выделяющемуся из рядов.
И сейчас трудное время. Особенно трудно оно для тех, кто по-прежнему верует в равенство потребления. Кто не готов, кто боится равенства возможностей. Огромное количество голосов, которые на всех и всяческих выборах были отданы тем, кто просто обещал: «Ядам», подтверждают это…
Какие труды нам предстоят -превращение в самих себя. Нам предстоит уверовать в самих себя. В то, что мы можем сами себя прокормить, выучиться, построить дом, вырастить детей. И создать мир, в котором будет существовать главное равенство — равенство возможностей.
И снова медвежонка Пуха мучают вопросы: отчего? почему? по какой причине? Зададим их и себе.