О воинстве российском
Недавние встречи с генералом Эдуардом Воробьевым смутили мой покой. Мне казалось, что об армии мы уже перестали спорить. Мы даже как-то согласились с цифрами потерь. С победами, которые по цене дороже поражений. С маршалами, которые оказались казнокрадами…
Но с каждой весной, с каждым призывом все вновь приходит, как яблоневый цвет. И мысли эти — об армии — противоречивы и печальны.
С военными трудно спорить. Может быть, и спорить не надо -эти люди отдали свою жизнь армейской службе, каково им слушать хотя бы и справедливые, но неприятные слова? Я же не люблю, когда при мне журналистов ругают щелкоперами, когда обвиняют их (и любимую ими гласность) во всех грехах.
Не то чтобы я считал нашу разношерстную братию — цветом общества и пупом земли. Но -неприятно.
А спорить приходится. Потому что наша «непобедимая и легендарная» перестала быть первой (две проигранные кампании за последние годы), ‘а что касается легенд о нынешней армии, то лучше бы их не слышать…
Я смотрел на генерала Воробьева и пытался понять: чего ему стоило переступить через себя? Чего стоило не замарать себя войной в собственной стране (хотя мне иногда кажется, да простит меня Эдуард Аркадьевич, если бы он верил в возможность военного успеха в Чечне, кто знает, может, и возглавил бы группировку)?
Eсть у меня добрый приятель, армейский полковник. Я очень уважаю его за прямоту и открытость. Но — спорить с ним начинаем ровно через две минуты. И кто из нас прав, я не знаю.
Я, конечно, не могу с ним спорить и заявлять, что армия не нужна. Но я не могу не спорить и не говорить, что такая армия -не нужна, Не нужна армия, в которой генерал присваивает себе полномочия Господа Бога и решает, что он вправе распоряжаться жизнью и смертью молодого бойца. Не нужна армия, которая калечит парней духов-
но и физически. Не нужна армия, в которой служат полуголодные офицеры, в которой старшие начальники воруют и заставляют солдат сооружать себе дачи, как египетские пирамиды.
Знает это мой собеседник? Конечно, знает, знает больше, чем говорит, знает больше, чем я. Но нам с моим приятелем-оппонентом действительно трудно понять друг друга. Мои слова о реформе армии он понимает как отказ от армии вообще. Отказ от ее славного прошлого, от ее победы в Великой Отечественной войне.
Но разве это первая реформа армии? Свыше 70 лет назад Михаил Фрунзе практически распустил непобедимую и легендарную, оставив от пяти миллионов лишь 700 тысяч солдат. Были реформы и при Петре I, и при Eкатерине Великой, и при Павле, и после бездарной Крымской войны.
Но я — не военный и не буду говорить о преимуществе армии профессиональной перед нынешней, не стану приводить доводы о благотворном влиянии американского сержанта на боевой дух американских же войск.
Eсть кому это взвешивать, оценивать и считать. Я скажу о штатских. Большинство населения нашей страны — люди штатские. Они строят, кормят, учат. Рожают солдат тоже, главным образом, штатские.
Более всего я не хочу, чтобы наши ребята боялись армии. Чтобы они умирали от голода, убегали от побоев или брались за автоматы и стреляли в своих товарищей по казарме.
Армия — часть нашего дома. Не лучшая, не худшая. Просто -часть. И в ней должен быть порядок. Как и в остальных частях дома.
Мне будет очень жаль, если эту мою колонку военные воспримут как очередной выпад против армии. Это — не выпад. Это — поддержка, это, если хотите, молитва, чтобы в армии, наконец, стало хорошо. Чтобы стало хорошо в России.