Остров сокровищ Евгения Плавинского
У моего героя цепкая память. Словно атлант, он и сегодня держит на своих плечах наследие двух десятилетий, составивших целую эпоху в истории тюменского театра с лета 1961 г. по 1984 г. Eвгений Анатольевич Плавинский — бессменный главный режиссер этого периода — играет и со мной в кошки-мышки, с ходу утвердив свои правила нашего общения. Он нажимает на статус «провинциального» мастера, хитро обстреливая меня энергичным посылом мудрого змея,давно победившего огонь, воду и медные трубы ветреной дамы — сценической удачи.
Ничего себе «провинциал», начинавший в Тюмени с коренной ломки всего хозяйства нашей драмы, железной рукой выжигавший из актеров комплекс неполноценности, завидовавших курганским коллегам. Курган — таков был постоянный маршрут гастролей 50-х годов. Такова была мерка. Теперь начинали с поездок в уральские Нижний Тагил и Серов. Закончили триумфом в Москве 1975 года.
Плавинский сделал себя сам, и никто не сумел помешать ему — даже всесильные партчинов-ники из отдела пропаганды и агитации. Он родился 20 декабря 1922 года в Москве в семье военнослужащего. И долгое время его мама, московская квартира были тем самым зеркалом, той мерой для сравнения, когда «провинциал» ловил смысл перемен, смотрел на подрагивающую стрелку театрального компаса и не обрастал тюменским самодовольством.
Родной театр 75-летие своего мэтра и 50-летие творческой деятельности собирается отметить бенефисом 20 февраля с.г. Покажут одну из последних работ Плавинского — комедию-шоу о любви «Дикарь» по пьесе Алехандро Касона, В его стиле, в его стремнине, где хорошо «экипированный» актер будет повелевать сердцами и эмоциями. Конечно, я бы предпочел мамашу Кураж, короля Лира, Антония и Клеопатру… но он-то здесь, а иных же нет, и те далече… И дважды в одну реку… Остается войти в другое время, в другой поток.
После войны Плавинский заканчивает Московский институт театрального искусства (многим известный как ГИТИС, теперь — РАТИ, Российская академия театрального искусства). На режиссерском факультете судьба свела его с учителем — самим Андреем Лобановым, главным режиссером театра им. Eрмоловой. Театральная жизнь в той Москве была настолько устоявшейся, что новичку оставалось ждать удачного случая многие лета, дабы заполучить хотя бы ассистентское место. Это не грело выпускника, получившего диплом с отличием. Eго взор устремился в сторону государственных театров в провинции, которые подчинялись непосредственно столичному комитету по делам искусств, имели высокий статус и раз в три года показывались с творческими отчетами в Москве и Ленинграде.
Такой театр был и в Свердловске, предоставивший дебютанту свою сцену для дипломного спектакля. Плавинский (мастер точного хода)располагает к себе («ласковый телок») актеров, начальство и выбирает под народную артистку Марию Токареву пьесу «Беспокойная старость». Браво! Молодость и энергия постановщика всколыхнули умудренных мастеров.
Десять лет Плавинский был «негром» у главного режиссера Свердловской’академический драмы — настоящего мастера, народного артиста России Вениамина Битюцкого. До 61-го года ублажал актеров и ждал своего часа. В 1956 г. в момент хрущевской оттепели в культуру вернули Достоевского. Столицы бросились инсценировать и ставить его вещи. Всходили новые звездные имена — Иннокентий Смоктуновский и Юрий Яковлев в «Идиоте» хотя бы…
Страха у Битюцкого было больше, чем у помощника. А Плавинский умел рисковать. Он ставит в Свердловске «Униженных и оскорбленных». Шеф в стороне, наблюдает… если старое вернется, есть на кого показать. Спектакль имел успех и неплохую прессу даже в Москве.
Плавинский уже не мог оставаться «негром», и тут Москва назначает его главным режиссером областного драмтеатра в Тюмени. У нас он появляется вместе с новым первым секретарем обкома партии Борисом Щербиной, кстати, большим любителем театра, не пропустившим ни одной премьеры у Плавинского. Более того, подолгу обсуждавшим с ним спектакли.
Но было и отчего затосковать. И не только от нашей грязи и деревянных тротуаров. Предшественник увез из города свою большую команду, фактически обезглавив труппу. Ничего, молодая энергия бурлила, на актерской «бирже» в Москве были «завербованы» неплохие кадры. Народ пошел в театр — на обновленного Достоевского, «Интервенцию», «В старом Зауралье» Мамина-Сибиряка (собственноручная инсценировка режиссера). Одним из первых в стране Плавинский ставит аксеновских «Коллег». Молодежь валила валом. Актеры были на седьмом небе…
Середина 60-х — зрелая пора нашего мастера. Он не побоялся поставить «Одержимых» Константина Лагунова, для той поры смело затронув нравственные перекосы в среде покорителей недр. В 1965-м Плавинскому присваивают звание заслуженного деятеля искусств РСФСР. Eму он действительно обрадовался — хороший блок в фундамент художественного самостояния.
Плавинскийзаматерел,замахнулся на дерзкие вещи. Вот почему его «Конармия» по Бабелю получилась не иллюстрацией к знаменитой и правдиво беспощадной фреске о гражданской войне, а настоящей картиной расчеловечивания персонажей в кровавой смуте.
Он всегда был верен своему кредо: зритель должен ходить на актера («актерский театр»), в провинции надо обязательно ставить краеведческие спектакли. Только Плавинский смог уговорить Зота Тоболкина доработать драму на местную тему. В итоге получилось «Сказание об Анне», хорошо принятое во время московских гастролей 1975 г.
Плавинский сумел в советское время утвердить в тюменских условиях принцип антрепризы. И он всегда искал пьесы под актера. Горького — под Нину Аркадьеву, под нее же — тоболкинскую Анну… В каждом новом цикле он искал свежие лица и эмоции, потом концепции.
В режиссуре для него первый номер — Eвгений Вахтангов. В московским вузе Плавинский получал персональную стипендию имени великого мастера. Называет и Всеволода Мейерхольда — за поиск, неожиданные решения. Отметил итаировское теоретизирование. А вот с великим Станиславским у него сложные отношения. Система хороша тем, что ее можно обновлять. Но как?
Посетовал на сценографию своего времени, хотя и помянул добрым словом тюменского художника Петра Малюгина. Сегодняшнюю ситуацию в театре оценил в позитиве. Директор (Владимир Коревицкий) — современный менеджер, хорошо чувствующий и творческий тонус времени. Углубленно и перспективно работает главный режиссер Алексей Ларичев: «У него своя нравственная программа, а театр вообще — нравственный санитар общества».
Про драматургию мэтр не захотел говорить. Хотя признался, что и сейчас перечитывает Чехова. Заглянем и мы в раскрытый томик: «Мы все стареем, выветриваемся под влиянием стихий, а вы., все еще молоды…». Сказал, входя, Шамраев в «Чайке». Эту птицу Eвгений Анатольевич любит…
***
фото: