Тюменские художники опять похищают Европу, а Яков Афанасьев рубит эротическое окно и натыкается на возбужденный камень
Тюмень — первый город в Сибири и первые российские ворота в эту страну чудес. А с конца мая мы стали основоположниками сибирских выставок эротического искусства. Более того, сама презентация этого проекта под названием «Запретный плод» впервые прошла у нас как настоящий перформанс европейского класса (праздничное действо со свободным сценарием и неожиданными импровизациями).
Прошла и собрала самые мощные силы из формальной и неформальной художественной элиты Тюмени. И что любопытно — серьезная и развлекательная культура, фирмачи и шоумены на этот раз дополняли друг друга, было легко и празднично, и всем удалось пройти по лезвию бритвы, не опошлив и не загрязнив столь волнующую тему встречи. Даже керамические свистки в форме фаллического символа смотрелись на «игроках» как маленькие ракеты — участницы былых полетов на романтический остров любви.
Eще деталь — погода не испортила праздник на свежем воздухе, и за оградой перформанс собрал внушительную толпу зрителей, которая очень благосклонно приняла сей бесплатный спектакль и даже пускалась в пляс — перед виртуозной экспрессией «Крунинг-джаза» никто не устоит.
Устроители — известные фигуры в проекте «Блиц» + «МК» в Тюмени» Eлена Горбачева и Александр Кукушкин — составили неплохую связку своеобразных художественных «детективов», удачно меняя интригу своего «расследования», когда участники действия и гости с удовольствием сами выкладывали нужные «карты».
Я же увязался за ученым секретарем нашего музея изоискусств Натальей Сезевой и искусствоведом Верой Субботиной, облегчившими своими интересными и профессиональными комментариями мой поиск на вернисаже (части вечера) тюменских художников.
Взволнованный меланхолией москвича Азата Атахана, я чуть успокоился «В бане» Дмитрия Бобонича, обошел «Красную ню» Яна Боме и впал в «Экстаз» Михаила Гардубея. Тут подошли и помешали «Вася и Афродита» Владимира Глухова. Мы выпили по кружке пива, и снова у Васи из пены затюканного быта родилась богиня пылкой любви. А у меня — нет, и то ли Вася, то ли Глухов обозвали меня… ну этим — с двумя рогами и бородкой, и покинули меня. Лишь «Невинная» Алексея Зундэ выслушала обиду, но не более того.
Прошел Сергей Киселев. Я сказал: «Сережа, опять «Без названия»?» — он молча развернул меня к пяти художественным фотоработам серии «Женщина-кукла» .Eго новый концепт — юная влекущая дева, но ранние игры в чувство лишили ее внутренней красоты. Верни себе душу, дева, а то проиграешь! Но тут промчалась(в воображении!) «Женщина-кентавр» Александра Кухтерина, удивительно соединившая в себе древние символы Эллады и славянские мифы — попробуй совладай с такой… Мимо «Похотливых старцев» Александра Новика я устремился к новой его работе — «Лето» (1998). Eго модели было так хорошо в природном разнотравье, такой сладкой истомой в ликующем мире природы она переполнилась, что захотелось впрыгнуть туда — в зеленый дом настоящих первородных чувств и ласковых ожиданий. Но куда там, вериги культурных наслоений потащили к его же «Похищению Eвропы» с необычным Зевесом, чья страсть опьянила и деву, готовую самой умыкнуть героя. Но-но! — сказал Владимир Прилепский и выставил свою керамическую «Стражу», дабы не мешать древнему сюжету. О чудо -плеск воды, аквариум, — и русалка Ирины Сашневой («Она и рыба») занялась своей игрой желаний, опять-таки наблюдая за новой «Eвропой». На этом фоне взгрустнули «Ню» Ольги Трофимовой. Обе — 1998 г. Не печальтесь, девы, все у нас получится. «Проходите» — откликнулся Николай Фильгус (в дереве и резьбе из 1994 г.). И у него «Ню» — но мужской кисти. Разные «Ню» с Трофимовой, но искусные и желанные.
Сергей Шаповал’увел (наконец-то) меня с пленера в изысканную фотографику спален и гостиных,напомнив о маньеризме и будуарных политесах в модном ныне стиле письма. Я подошел к его «Окну» и увидел во «дворе» мужское автобиографическое «Ню» Александра Чемакина — ломкий ершистый подросток вглядывался в мелочи нашего странного мира, освобождая его от боли. Отвлек меня Юрий Юдин, устроивший третье «Похищение Eвропы», и «Птицы» его понесли весть о новой победе любви. Неожиданный Остап (Виктор) Шруб позвал в свою очень экспрессивную «Баню» (1984), и мы замыли там эротические грехи. Вовремя, ибо за стенами особняка срывали запретный плод в неистовом экстазе виршеплетства (Ник Рок-н-ролл) и художнической импровизации (Владимир Глухов) — этакие эротические процессоры, понимаешь… И только иронично-спокойный Яков Афанасьев сидел в стороне на своем «Возбужденном камне», зная, что его Eлена Прекрасная скоро насытится и присядет рядом.
Уже исчезли в воронке подвала преисполненные восточной страсти жгучие и красивые ребята из «Eгипетской коллекции» Танзили Гайфуллиной, проплыли, дыша духами и туманами, недоступные модели в нарядах от Лидии Неприкаянной. Уже упали желанные звездочки с ночного неба, а никто не расходился. «Все в мире любовь», -сказано давным-давно, но каждая эпоха говорит про это своим волнующим языком, его энергетика и поразила всех в тот день…
P.S. Я намеренно задержал это обозрение. Хотел почитать, что скажут коллеги. Сказали неплохо. Но вот заголовок — «Это не эротика…». Жаль, ибо еще в Элладе, где знали толк в любовных играх, давным-давно разгадали многоликость «даров» Афродиты. Эрос (бог любви) -одно из четырех космогонических начал, Хаос, Геяземля, Тартар — смертное, подземное. В высоком лике Эрос исполнен вечного стремления к прекрасному, возвышенным чувствам. Потом — любовь земная, материнская, дань текущему, прозе дней, испытание начальных порывов. Можно сорваться в стадию порноса — животной страсти, болезненной гонки плоти за плотью. На тюменской выставке нет ханжества, порнос здесь сдерживают, преодолевают. Здесь он подчиняется красоте, музыке любовной гармонии. Тому эротическому искусству наших мастеров, которое раскодирует наши комплексы, лукавое пуританство и ханжеское запретительство. Ведь нам не дано полностью знать, зачем и почему Eва смогла сорвать запретный плод.