Думократический централизм
Как прочно впитался комсомольский устав! Помните самый популярный вопрос на бюро райкома человеку, которого принимали в комсомол? «А что такое демократический централизм?»… И запотевший четырнадцатилетний человечек, торопясь и захлебываясь, вещал: про выборность органов снизу доверху и про подчинение меньшинства большинству.
Уроки ВЛКСМ живы. Государственная Дума еще раз это подтвердила. И не только тем, что большинство постаралось заграбастать себе все. Но прежде всего тем, что оно даже не захотело договариваться с меньшинством. Дума вела себя, как будто меньшинства нету вовсе. И подтвердила вечную живость комсомольских уроков тем, с каким удовольствием большинство указывало меньшинству на его малость.
Грустно. Казалось, что эксперименты многих над некоторыми, на что был тороват уходящий век, уже закончились. Вы же помните основные этапы этих экспериментов — высылка ученых, экспроприация фабрик и заводов, раскулачивание, митинги 1937 года с требованием «расстрелять, как собак» участников политических процессов… А депортация народов? А травля генетиков? А поиски «космополитов»? А разгром художественных выставок? А «Пастернака не читал (или Eвтушенко, или Вознесенского, или Бродского, или Высоцкого), но считаю»?..
Можно добавить Виктора Некрасова, Андрея Сахарова, Александра Галича, Александра Солженицына, Ростроповича и Вишневскую… Каждый из них был когда-то в меньшинстве и отринут большинством (которое, спустя годы, стремилось припасть к непринятым некогда идеалам)…
Полтора века или больше тому назад Беранже уже смоделировал нас прозорливо и точно:
…Поднимаем
бессмысленный рев
И преследуем, и убиваем.
А потом мавзолей воздвигаем,
Человечества славу прозрев…
Малость. Слабость. Меньшинство. Непохожесть. Исключительность. Как жаль, что в очередной раз уважение к одному, к личности — не наша прерогатива.
Уважаемая Дума продемонстрировала иное; Она ясно дала понять это каждому из нас. Каждому, кто, в сущности, и есть — единица человечества. То зернышко, без которого человечество или отдельный народ не может считаться полным.
Ты никто, если один. Eсли ты не в толпе. Eсли ты не в стаде. Eсли ты не в марширующей колонне. Eсли ты размышляешь, а не вопишь на митинге. Ты плох только потому, что тебя — мало. Ты можешь быть великим Коперником или Королевым, или Сахаровым, но ты один, и потому, хочет убедить нас голосующее в Думе большинство, ты ничего не значишь.
Смею думать, что на самом деле все не так. Степень цивилизованности определяется прежде всего по отношению к малым и слабым. По уважению к тем, кого меньше. По любви к тем, кто в ней больше нуждается. По куску хлеба, который сначала отдают тем, кто его сам добыть не может. В этом — цивилизация. В этом — гуманизм. В этом — демократия, которую так часто стали ругать сейчас, но которая от этого не станет ни лучше, ни хуже. Можно, перефразируя давнее высказывание, заметить, что демократии были верны многие годы столь многие люди, что теперь она сама может решать — кто ей подходит, а кто нет.
Мне рассказывали, что в США при приеме на работу при равных условиях уже отдают предпочтение представителю меньшинства или слабейшему. Из белого и черного — черному. Из мужчины и женщины — женщине.
На днях я в беседе привел этот пример. Мне ответили, что такое может себе позволить только богатая страна. Я возразил: пока страна разбогатеет, слабые вымрут.
Меня огорчает думское самодовольство. Меня радует, что нормальная пресса в большинстве встала на сторону тех, кого попрекают малочисленностью. Думаю, что пресса делает это не из конъюнктурных соображений.
Вот такие сугубо личные мысли вызвал у меня взгляд на телевизионный экран с пустующим сектором красных кресел.