Он всегда творил «неправильное» искусство
15 февраля открылась третья персональная выставка уникального живописца и мудрого лирика сибирских просторов, психологически тонких портретов Гидона Лейбовича Барилкиса.
В паспорте, правда, записано Гидонас, но мэтр к своему 70-летию совсем перевоплотился в библейского пророка — «с настоящей сибирской душой!», — уточнили друзья-коллеги Анатолий Седов и Виталий Шилов. Гидон теперь ближе Барилкису, ибо давно ему многое сказала ветка Палестины и привилась в сибирской тайге. Союз украшен балтийским янтарем, зелено-охристыми, черно-красными и коричневыми косами далекой и близкой художнику Литвы, «Весна» (1994), любимый пейзажный код мастера, и окрестные снега блестят на солнце, как дюны в Паланге.
Меж тем судьба к Барилкису жестока. Условно записано, что он родился 15 марта 1931 г. в Каунасе. Иногда в глубине памяти вспыхивает страшный военный огонь, погибший на фронте отец, мама, сгинувшая в гетто. Eго спасли, утаили от фашистов. Потом — каунасский детдом для одаренных детей. Больше половины — сироты из еврейских семей. Ребята заслонялись от лиха рисунками с весной и солнцем, музыкой, светлыми стихами. Они и сегодня не забывают друг друга.
«Послевоенный голод и холод. И мои первые премии за успехи в рисунке. Я, маленький, худенький, — за столом, и добавка к обеду» (Барилкис). 1950-1957 гг.: Вильнюсский художественный институт — академия европейской культуры и той творческой свободы, когда спокойно и достойно он относился к идеологемам эпохи. Сознавая свой общественный долг и назначение. Выбрав по распределению тюменский край.
Я понимаю, почему. Сам помню сдвоенный номер журнала «Техника молодежи» за 1956 г. Красочные развороты с большими фотографиями поднявшейся Братской ГЭС. Космический зов огней, мощные спины горных кряжей и былинное море тайги. Первые песни Пахмутовой, потом — поэма Eвтушенко со спором плотины и пирамиды, созидания и литовского холокоста в вильнюсском гетто… Романтическая и деятельная вера поколения шестидесятников в очищение от тоталитаризма.
Перед отъездом Барилкис порвал юношеское «меню» — список вкусностей, которые надлежало попробовать. Сегодня им не удивить, но во время беседы с мэтром почему наворачивалась слеза? Почему все эти зразы, фри и прочее щемили сердце? И махали нам ребята в штормовках из «команды молодости нашей»… Серия полотен Барилкиса 60-х и 70-х: «Стройотряд», бетонные стрелы в тайге («На вахту»), стрелы портовых кранов («Утро Сургута»), энергия быстрой и точной работы («Временный поселок»), драматичный вызов древнему озеру («Самотлор»).
Да, в его портретах, жанровых и тематических картинах тех лет сибирское освоение дышит свежестью и оптимизмом рабочих буден. «Так было, такая моя история, и я верен ей. Мой стиль — реализм, не позволявший врать. Я никогда не изменял себе, видел и плохое. Но- побеждали в конце концов честные и энергичные» (Барилкис).
Физически то время ушло, но осталось в его живописи. Как современное искусство. Тем более что всегда «есть творцы и творюги». Как творец художник всегда занимался «неправильным» искусством. Писал, отметая конъюнктурные живописные «парады» трудовых побед.
Eго занимало творческое дело человека на земле и открытие личности первопроходца. В 1970 Барилкис вступает в СХ СССР. После первой персональной выставки (1981) растет его известность. Картины охотно берут музеи и галереи, покупают в Союзе, Германии, Израиле, Канаде, Франции.
Председатель тюменского отделения СХ РФ Александр Новик: «Барилкис появился в 1957 году. Первый профессионал. Крутые повороты судьбы многих ожесточают. А он с каждым годом становился все добрей и красивей. Eго все знают, ценят и любят. Особенно мы, юноши 60-х, пришедшие к нему учиться в изостудию Дворца пионеров. Уроки мастерства продолжались уроками общения и культуры. Иногда он уходил на сцену, где стояло пианино. Мы бились в классе над заданием, и вдруг — Шопен. И краски начинали лучше подчиняться». Валентина Шруб, вдова мэтра Остапа Шруба: «Ценю его буйство красок. Они долго и непросто дружили. Поддерживали друг друга. Сделают гадость Гидону, Остап утешал: «Не понимают, что у тебя два образования — классическое и прибалтийское».
В новое время Барилкис стал еще интересней. Не гонится за сюжетами, сериями. Сосредоточился. В 1992 г. выдал свою сенсацию («Автопортрет»). Открытие сибирской духовности. Парит в свободном полете над Троицким монастырем. Возликовала часть «ведов»: мол, Барилкис исписался, буквально подражает Шагалу. Да нет, не подражает, а продолжает великого мастера. Ибо полет Гидона — породнение с его новой родиной.
Eе духовно-культурное открытие движет Барилкисом в последние годы. Вот «Зимний день» (2001). Настоящая симфония «художника среди музыкантов и музыканта среди художников». Музыка чистой природы играет красками словно в первый день творения. Так и длится его первый день художества, пусть длится, ведь Гидон собрался жить еще 350 лет.
«И это пройдет!» — напоминал себе Соломон. Этого, черного, хватает. Был пожар в мастерской Барилкиса в 1994, другие беды… Иным хватило бы и половины. Почувствовав родство душ, ропщу: «О небо, не тех караешь и как несправедливо!». Слабое утешение — продолжать творческие занятия. Только иного не дано. Лишь бы он был рядом. Духом своим, добротой гармонии призывая свет, который и во тьме греет.
***
фото: Автопортрет