Altea rosea и я
Быстротечно нынешнее лето. Eще был август на дворе, точнее — в саду, а красавцы гладиолусы, как мне хорошо видно с дачного балкона, уже стояли будто разноцветные пугала, с ошметками пестрых бутонов на макушках. И до первого сентября внуку на традиционный букет не хватило.
Впрочем, парень не слишком огорчился этим обстоятельством. Он пошел в девятый класс и шагать по улице с пучком шпажника ему не слишком, видимо, удобно.
Зато помню, как лет двадцать назад его мама шла в ту же школу с прадедушками нынешних цветочных торопыг, которые были точно с нее ростом. И еще помню, что в том давнишнем букете было несколько редких зеленых гладиолусов.
Но угнездимся на дачном балконе и окинем взором цвета осеннего сада. Каким расцвечиванием встречает он первый сентябрь нового тысячелетия?
В очередной раз расцвела Altea rosea nigra.
Двух-с-половиной-метровая черная мальва заслуживает, чтобы ее титуловали полностью. Семь лет назад я привез ее из родового имения Томаса Джефферсона, отца американской демократии, автора Конституции США. Имение называется Монтичелло и находится в штате Вирджиния. Просто купил три или четыре пакетика цветочных семян в крохотном магазинчике, который разместился у склона холма. Между прочим, Монтичелло — одно из немногих мест в штатах, где имеют хождение редкие двухдолларовые купюры с портретом того же Джефферсона. Это не игрушечные и не сувенирные, а самые настоящие деньги. На них можно что-то купить по всей территории страны, но только здесь, в Монтичелло, покупая за восемь долларов билет в музей одного из отцов-основателей и президента, ты получаешь сдачу с десятки — двухдолларовую бумажку.
Так вот, в первый год после моего возвращения что-то из покупок сразу стало цвести, что-то вовсе не выросло (совсем как разрекламированные пакетики фирмы «Среди цветов»: написано «астры разноцветные», а получаются либо все одного цвета, либо ничего не получается). А еще из одного пакетика выросли зеленые лопухи. Искоренить я Их, к счастью, поленился. На будущий год лопухи возобновились, вскоре из их гущи попер зеленый стебель в узелках, из которых развернулись большие цветы с черными лепестками. Умирая от любопытства, поскольку упаковку давно выбросил, я кинулся к Лидии Несторовне Суриной, которая мне все и объяснила про «нигру» и про ее двухлетний жизненный цикл.
С тех пор каждые два года Altea rosea исправно разворачивает надо всем цветущим миром свои удивительные лепестки — на солнце они черные, а против солнца бордовые. Моя же главная задача заключается в том, чтобы кто-нибудь из родственников в пропольном раже не ликвидировал «гадкого утенка» цветочной страны до того, как он превратится в лебедя. Пусть и в черного…
Eще один мой любимчик появился в саду впервые только в этом году. Розовые лепестки лаватеры с темными продольными полосками удивительно напоминают расписные наряды знатных господ эпохи Возрождения — их раздутые рукава и штанины. В отличие от высокородных неженок (я имею в виду разных герцогов и принцев) лаватера растет там, где ей велено, и радует глаз. К вечеру лепестки сворачиваются в дудочку, и если напрячь слух и призвать на помощь воображение, то можно себе представить, что именно дудочка лаватеры является главным музыкальным инструментом на концертах фей и эльфов.
Впрочем, чего только не придумаешь, глядя на осенний сад под мягким сентябрьским солнцем. Скоро-скоро зашуршат-закружатся сухие листья с яблонь, блеснет желтым боком зацепившееся за ветку яблоко, но все это — последнее и в последний раз. Только напоминание о коротеньком, но пышном и цветущем сибирском лете.
Потом сад спрячется под снегом, заискрится пушистым инеем, что прекрасно по-своему. А мы — мой сад и я — с нетерпением будем ждать новой весны и отыскивать среди молодой поросли лопухи, из которых еще через год поднимется Altea rosea nigra…
***
фото: Монтичелло, дом Джефферсона — где-то здесь растет Altea rosea nigra