Остановка в Тюмени
8 сентября Московский театр имени В. Высоцкого представил тюменским театралам «легендарную», как гласили афиши, постановку по поэме Вениамина Eрофеева «Москва-Петушки». Жизнь семилетнего детища режиссера Валентина Рыжего, музыканта Сергея Летова и артистов театра на Таганке была нескучна и полна замечательных событий.
После пятидесяти успешных представлений на Таганке «Петушки» уже несколько лет не появляются в репертуаре театра. Актеры объясняют это ревностью руководителя театра Юрия Любимова. Однако непростой характер «несомненно гениального режиссера» не смог сдержать распространение прекрасного по миру — спектакль переселился на «нейтральную территорию» театра имени В. Высоцкого. Были еще гастроли в Израиле и девяти городах США, где зрители приносили с собой потертые самиздатовские книжки Eрофеева и свечки, чтобы следить за любимым текстом.
Первыми зрителями в Тюмени стали представители «Золотого мирового клуба» бизнесменов. Представители спектакль не совсем поняли, но аплодировали бурно и инициативу Николая Фролова (ЗАО «Газпром») восприняли уважительно. Николай Васильевич пригласил актеров не только в Тюмень, но в Ишим и детский дом (!) в Нижнетавдинском районе, и планирует поддерживать и развивать творческие и дружеские связи с режиссером Рыжим.
Вдохновенная пресс-конференция в семейно-кухонной атмосфере со множеством историй из жизни театра и знаменитостей настроила журналистов (по крайней мере, одного из двух присутствовавших) на вдумчивое и доброжелательное восприятие спектакля.
Однако. Сложные акробатические номера громогласного Венечки (Александр Цуркан) и двух аллегорических типов в аллегорической же электричке «Москва-Петушки» заставили задуматься. О том, возможно ли вообще передать на публике то интимное и сокровенное, о чем Eрофеев, «тих и растерян», размышлял как бы про себя, вполголоса. Здесь очень уместно вспомнить Сергея Летова, который тонко прочувствовал и так же тонко музыкально обрамил Венечкины мысли и переживания. Он один не вызывал никаких сомнений — спокойный и лохматый Летов разгуливал по сцене с флейтой, огромным саксофоном (который, я подозреваю, и не саксофон вовсе) и еще бог весть чем и издавал всем этим звуки печальные и глубокомысленные — трели и икания!!!
Тюменская публика, как водится, была неотразима. Тихая истерика близсидящих барышень и хорошо поставленное икание восторженного юноши были ответом на ненормативную лексику и некоторые физиологические подробности, доносящиеся со сцены (у Eрофеева все это читается куда как органично и вовсе не пошло бравадно). Громовые аплодисменты и хохот в местах грустных и задумчивых, но снабженных для художественной выразительности кувырками и хождением на руках…
Общее впечатление: а не перечитать ли нам дома, на кухне, поэму великого русского писателя Вениамина Eрофеева…
***
фото: