«От патриотизма через национализм к свинству»
На погром в Москве откликнулись все средства массовой информации. Общее во всех публикациях: «Какой кошмар! Какая неожиданность!».
Насчет «кошмара» у меня вопросов нет. А вот неожиданность ли это? Разве не было до этого зачисток рынков хоть погранцами, хоть десантурой, хоть бритоголовыми? Мы не слышали об избиениях студентов-африканцев в той же столице? А о поджогах синагог, бесчинствах на еврейских кладбищах? Не читали нацистских и фашистских лозунгов на заборах в нашей Тюмени? Не видели людей в черных рубашках со свастиками, переименованными в «коловрат»? Какая уж тут неожиданность? Поражают в. этой акции, пожалуй, только ее размах и последствия со смертельным исходом.
О причинах газеты почти не рассуждают. Большинство из них склонны списать все на бездействие силовых структур да на американские фильмы с их культом стрельбы и погони. Я не сбрасываю эти факторы со счетов. Но вот парадокс — на родине этих фильмов таких безобразий давно уже нет. С тех самых пор, как столпы американской политики поняли, что межнациональные и расовые конфликты являются главной угрозой существования страны. С этих же пор в каждом фильме стали появляться черные и цветные персонажи, чаще всего положительные.
Что же у нас? Хитом сезона стал талантливо поставленный гнусный фильм «Брат-2», который наши «отморозки», по признанию одного из них, смотрят по пять раз. И то, что этот пример для подражания сработан по-геббельсовски талантливо, лишь увеличивает силу его идеологического яда.
В начале было, есть и будет — Слово. А слово это сегодня звучит так: «Кавказцев нужно придавить маленько, чтобы не чувствовали себя уверенно. Eсли бы эти мальцы не стали бить русских, то можно было бы и продолжить», — откровенничает продавец на том же рынке через пару дней после погрома («Московские новости»).
Это на низах общества. А на верхах это звучит несколько иначе, но по существу то же самое и столь же «патриотично»: «Русские — самая угнетенная нация… русская национальная идея… самая духовная духовность… миссия… только православие… исконно-посконный… гниющий Запад…». Этот и тому подобный бред заполнил не только черносотенные газеты, которым несть числа, но и вполне респектабельные областные и столичные издания. Почему юнцов-исполнителей называют отморозками, а идейных растлителей, сеющих национальную рознь в СМИ и парламенте, — нет?
А то, что у лиц «кавказской национальности» в столице проверяют документы чуть ли не через каждые сто метров, разве не является своеобразной санкцией на то, чтобы в каждом из них видеть врага?
Ставка на силу является идеологией внутренней политики. Не удивительно, что и у экстремистов та же идеология. Вот и Путин озадачил силовые ведомства «изложить свои соображения по усилению борьбы правоохранительных органов с экстремистскими проявлениями» («Известия»). Почему только силовые? А — не, скажем, министерство образования? Аудиторные столы в обоих наших университетах испещрены не только туалетным матом, но и свастиками. Паренек, которого сейчас будут судить за убийство на рынке, учился в одном из лучших профессиональных училищ Москвы. Парламент вот уж скоро 10 лет не может принять закон об экстремистских организациях, националистической и фашистской идеологиях.
Заголовок моих заметок — это цитата из немецкого писателя XIX века. Статья в «Известиях» заканчивается словами: «Сначала национальное чванство, потом экстремизм». Германию погубили не евреи и цыгане, а сами немцы — государствообразующая нация, ее национальное чванство. «Eдинственной пороховой бочкой, которая может взорвать Россию, является национальная нетерпимость», — сказал в «МН» Юрий Лужков. Искоренить эту нетерпимость одним силовикам не под силу. Это комплекс идей и воззрений. А идеи можно победить только идеями.