Гражданское общество уже построено
Оно построено в колонну по четыре. В Александровском саду на пути к Кутафьей башне. То было утро 21 ноября. Было зябко, мела метель. Начинался гражданский форум.
Поскольку в форуме принимал участие президент, меры безопасности были ужесточены и приходилось на пути к Дворцу съездов преодолевать три контрольно-пропускных пункта. Уже одно это должно было поставить под сомнение саму идею нормального диалога с властью. Удивительно: в протискивающейся через турникеты толпе не чув-ствовалось раздражения. Люди переговаривались, шутили. Впереди над толпой странно возвышались кончики лыж, кто-то во всеуслышание спрашивал: «Скажите, зачем вам лыжи в Кремле?». Смеялись. И заголовок, который предваряет эту колонку, был придуман там же, на пути в Кремль.
О первом российском гражданском форуме сказано уже многое. Самое интересное, что все факты названы точно. И средней руки организация (турникеты, бюрократическая путаница с проездными документами, суета вокруг автобусов, которые должны были развезти делегатов в разные концы Москвы — для работы по секциям). И то, что не все чиновники первого ранга готовы были вступить в дискуссии с представителями никому не известных общественных организаций из какой-нибудь Тьмутаракани. И то, что делегаты-тьму-тараканцы были скорее покладисты, чем зубасты. Вот только выводы из одних и тех же фактов делаются совершенно разные. Утверждают, что власть уговорила, переиграла, даже обманула. Что после московской встречи страна еще дальше от гражданского общества, чем была. Даже люди весьма близкие идеологически вышли с форума с совершенно разными чувствами. Поэтому, нимало не претендуя на точность, расскажу о собственных ощущениях.
Впрочем, я уже начал рассказывать — о той атмосфере, которая царила в замерзающей очереди у Кутафьей башни и которую, при соответствующем желании, можно было сравнить с колонной политзаключенных, перегоняемой по этапу. Eсли бы, конечно, не шутки, не серьезные дискуссии, в которых смешивались москвичи, тюменцы, новосибирцы и питерцы. И немыслимый зал, где в одном ряду (справа налево) сидят председатель московской Хельсинкской группы диссидентка Людмила Алексеева, президент России Владимир Путин, председатель ГосДумы коммунист Геннадий Селезнев. И речи без аплодисментов. И открытие без гимна (говорят, что оргкомитет не решился включить музыку Александрова, к которой в обществе неоднозначное отношение). И вежливое, стоя и с аплодисментами, прощание с президентом, который уехал «заниматься своей рутинной работой».
Генералы и Герои Социалистического труда (был даже дважды герой), девушки на инвалидных колясках, молодые люди с косичками, ветераны войны и журналисты с диктофонами… Вся Россия сошлась в этом дворце на пять тысяч мест. Кстати, в оргкомитете много спорили: соглашаться ли на проведение пленарного заседания в этом здании, которое было специально построено для партийных съездов? Сомневались. Но решили, что Кремль принадлежит всей России. И этот зал — самый большой в Москве.
Мне показалось, что в зале -очень добрая атмосфера. И даже громкая, вопреки регламенту, реплика из рядов в адрес президента была мягко парирована президиумом: мол, вот и начался диалог власти и народа…
На меня большое впечатление произвело выступление политтехнолога Глеба Павловского, одного из инициаторов форума. Мне даже подумалось: он искренне волнуется. Хотя мой скептический коллега возразил, что эта искренность — наигранная.
В перерыве я подошел к Павловскому с диктофоном и спросил: был ли он искренен? Ведь у него репутация человека, который постоянно провоцирует (вспомните его ироническую усмешку в многочисленных ток-шоу). Павловский ответил, что «искренность — вообще провокационная. И что он действительно думает так, как сказал: если достигнув первых успехов по усилению управляемости государственной власти, не опереться второй ногой на общество, получится бюрократический хаос, и мы потеряем все, чего достигли за последние два года. А что касается зала, то ему, например, показалось, что зал был слишком уж шелковым…
Одним из популярных лозунгов на форуме было — толерантность. То есть терпимость. Мне думалось, что она заключается не в согласных попытках замолчать противоречия, а совсем наоборот: признать их право на существование.
Наверное, случилось главное. Мы попытались услышать друг друга. Мы попытались понять, что мы разные, но с одинаковым правом на это различие. Признаемся, что это немало.
***
фото: