Хотите смеяться? Смейтесь!
Парафраз из «Тайны третьей планеты»: в России обитали прекрасные театры, но у них эпидемия, эпидемия, эпидемия!
Эпидемия носит имя «Рэй Куни». Это популярный английский комедиограф. По опыту работы — режиссер, отлично знающий, что нужно публике, как выстроить пьесу, чтобы держать зал в напряжении, чтобы актеры показали себя во всей красе и касса пухла от доходов. Сам же предпочитает ставить чужие пьесы.
Российские театры увидели в Куни чуть ли не спасителя. Стоит его фарсу появиться в репертуаре, как доходы резко увеличиваются. Пусть юмор плоский, персонажи придурковаты — телевидение уже приучило зрителя к такому юмору и таким персонажам, а больше ничего и не нужно, чтобы отдохнуть культурно после тяжелого рабочего дня.
Или, может, не столь прекрасны были наши театры? И здоровье их пошатнулось задолго до финансовых реформ?
Переводчик трех пьес Рэя Куни Михаил Мишин сказал в одном из интервью, что, когда читал «Тринадцатый номер» (вариант «Он, она, окно, покойник»), хохотал как безумный. Теперь и мы хохочем как безумные. Причем возникает иллюзия, будто постановщикам и актерам не пришлось напрягаться ради достижения комичности: все сделано за них, следуй тому, что придумал драматург, — и успех обеспечен.
Обманчивость иллюзии демонстрирует «Слишком женатый таксист», премьеру которого сыграли в Тюменском театре драмы минувшим летом. Режиссер Алексей Ларичев не выдержал скорости, заданной в пьесе, и тут же обнаружились логические неувязки; актерский ансамбль не сложился. Хотя публика все равно довольна.
Юрий Пахомов, приглашенный для постановки из Томска, показал себя более опытным интерпретатором Куни. «Он, она, окно, покойник» — комедия в чистом виде, идеальная в том смысле, что ее ситуации и персонажи не имеют никакого отношения к реальности и даже не отбрасывают тени. Правда, один момент идеальной конструкции попал в резонанс. Реплика главного героя Ричарда Уилли (заслуженный артист России Геннадий Баширов) «Я не могу врать: я депутат» вызвала настолько бурную реакцию зала, что актерам пришлось сделать паузу, переждать аплодисменты.
Пахомов выстроил по схеме, подробно расчерченной драматургом, аппарат для извлечения смеха. После спектакля чувствуешь, что тебя выкачали. И не только тебя -актеров тоже. Для кого — отдых, для кого — работа, а результат одинаковый: все выходят из театра опустошенные.
Задачу, предложенную театром, режиссер решил на твердую «четверку». Механизм отлажен; детали, за редким исключением, не вываливаются из пазов; зритель хохочет, высокие сборы гарантированы. Юрию Алексеевичу нечего стыдиться. Однако он, видимо, испытывал легкий душевный дискомфорт, поскольку попытался хотя бы на словах облагородить эту смеховыжималку. Пусть зритель расслабится, пусть поймет, что театр не хуже других развлечений, а потом, возможно, его заинтересуют другие постановки — серьезные, умные. Да и к тому же в этой безделице
проглядывает мораль: врите меньше, тогда от лжи не пострадают посторонние, совершенно не виноватые в ваших проблемах, люди.
Оба тезиса вызывают сомнение. Но если первый пройдет проверку театральной практикой, то второй ни на что не опирается. Eдинственный вывод, вытекающий из «Он, она…»: надо лгать отчаянно, до последнего, и тогда все сложится благополучно. Помощник премьер-министра привел в гостиничный номер секретаршу министра из оппозиции, их шашни могут открыться из-за того, что в номере обнаружен труп. Eсли бы любовники вызвали полицию, дело получило бы политическую огласку, не говоря уже о семейных неприятностях, ведь помощник премьера женат, и секретарша замужем. Стремление скрыть правду спасло и брачные узы, и правительство, плюс к тому холостяк Джордж Пигден (Сергею Скобелеву пришлось попотеть в этом спектакле больше всех, он прыгает, бегает, дрыгает ногами, перетаскивает тяжести) женится на медсестре, которая ухаживала за его больной матерью (двойная выгода!), и гостиничный официант обогатился за счет щедрых чаевых.
В сложившейся ситуации нет крайних. Каждый делает то, чего от него ждут. Государство сказало театру: зарабатывай. Публика говорит: весели! Театр зарабатывает весельем. Режиссер и актеры повинуются. Где рельсы проложили, как говорится, там ходят поезда. А стрелочником в данном конкретном случае стал художник, Дмитрий Гребенкин, чьи костюмы и декорации напоминают пародию на буржуазный вкус. Пародия была бы уместна, когда бы получилась смешной.
***
фото: