Человек кино
Начало в NN 75, 76.
На мужских плечах через улицу
Как-то, возвращаясь из дальней северной командировки, я поехал домой автобусом N 1 — тюменцы называют его ласково «однеркой». Жил я тогда в доме, расположенном внутри квартала улиц Харьковской и 50 лет Октября. Доехал до автобусной остановки «Мебельный магазин», вышел и увидел странную картину: двоих мужиков с повисшими у них за плечами женщинами.
Сильный пол переносил слабый через большую грязную лужу до тропинки к домам на противоположной стороне улицы. Лужа была ну очень большая и глубокая, кое-где почти до колен. Казалось, перейти ее без резиновых сапог невозможно. Но тюменцы — народ изобретательный. Два мужика (нынче таких называют предпринимателями) решили на грязной луже…подзаработать. Надев болотные сапоги, наладили платную переправу всех желающих граждан от автобусной остановки до близлежащих домов.
Поинтересовался у них: как заработки? Отвечают: «На пивко и пузырёк беленькой с закусью хватает- если, конечно, подсуетиться».
Воспользоваться услугами необычного тюменского рикши мне было как-то неудобно, хотя и шагать в обход почти два квартала по проезжей части — небольшое удовольствие. Решил добираться самостоятельно. Пришлось использовать все свои спортивные навыки и скачками, как горный козел (привет, мой дорогой Северный Кавказ!), прыгать через лужи и наезженные автомобилями колеи.
Когда добрался до своего подъезда, увидел ребятишек, возвращавшихся из школы. Они, словно резвые козлята, использовали более чистые, но и более опасные тропы- по крышам металлических гаражей. «Вот материал для критического сюжета», — подумал я.
В болотных сапогах
Решив снять критический сюжет о благоустройстве, я знал, что неприятностей мне не избежать. И все же утром следующего дня надел болотные сапоги и, вооружившись кинокамерой, запечатлел на пленку все увиденное. К снятому материалу написал монтажный лист, где попросил режиссера монтажа озвучить кадры со школьниками, идущими домой по крышам гаражей, блеянием козликов. А там, где были мужики, переносящие через огромную лужу женщин, — лошадиным ржанием.
С главным виновником этого кинофельетона — председателем горисполкома встретиться не удалось. Как только я входил с кинокамерой в приемную, мне говорили, что председатель уехал по делам, или у него очень важное совещание и принять сегодня он меня ну никак не может.
Пришлось довольствоваться малым: снять адресную доску на здании с надписью «Тюменский горисполком» и окно, за которым находился неуловимый председатель. Материал отправил нарочным на Свердловскую киностудию. На другой день мне позвонил главный редактор киножурнала «Советский Урал»: «Смотрел твой материал. Ты что, дальше не собираешься работать на киностудии?». Спрашиваю: «Почему?».
«Ты же снял такой критический материал! После выхода его на экран тебе местные чиновники не дадут нормально работать. Не знаем, как быть в такой ситуации».
«Я вас очень прошу, настаиваю: обязательно смонтируйте этот материал в очередной выпуск».
«Только под твою ответственность», — сказали мне на другом конце провода и повесили трубку.
Через неделю засуетились строители на грязном участке дороги. Работал бульдозер, машины беспрерывно подвозили щебенку и песок.
Позвонил в кинопрокат. Мне говорят: «Получили журнал с вашим критическим сюжетом. Eго посмотрело местное начальство, решили в кинотеатры города журнал пока не давать».
Говорю им: «Вынужден буду сообщить о вашем самоуправстве и зажиме критики в Министерство культуры и ЦК КПСС». Очевидно, такая форма убеждения сработала, киножурнал’ вышел на экраны. Я побывал в одном из них. Увидев мой сюжет о тюменском «благоустройстве», зрители дружно захохотали, кто-то даже начал аплодировать. Я еще раз убедился в правильности своего решения.
Удачно, что при верстке киножурнала после кадров курганских зеленых газонов и цветочных клумб вмонтировали грязные улицы Тюмени. А если учесть, что города-соседи в то время соревновались в благоустройстве, становилось понятным, почему тюменские чиновники чинили препятствия этому «нехорошему кино». Чуть позже меня пригласили в отдел пропаганды и агитации горкома, а затем и обкома партии для «беседы». Хозяин «высокого» кабинета не скупился на упреки. «По твоим ранее снятым материалам, — говорил он, — мы знаем тебя как хорошего киножурналиста, патриота Тюменского края — и вдруг, как говорится, в бочку меда плеснул ложку дегтя! Сообщил бы нам об этих безобразиях, мы бы сами навели порядок, а ты на полстраны раструбил. Нехорошо, не ожидали от тебя такого!».
Я быстро устал от этой никчемной беседы. Говорю: «Я сделал этот киноматериал как раз из чувства патриотизма и любви к своему городу и его жителям. А если заговорили об этом, я вас убедительно прошу — посмотрите внимательно в окно!». Он подошел к окну, посмотрел и обернулся: «Ну и что? Вечер как вечер!». «А вы прочитайте светящийся лозунг, кому на нем здравницу возносят? Погасли две первые буквы в аббревиатуре КПСС. Я звонил в электросети, обещали исправить, но, как видите, пока без результатов».
Большой партийный начальник посерел лицом — огромные буквы «СС» в двух шагах от обкома — это не шутки, тут можно и партбилета в одночасье лишиться, с последующим назначением заведующим аромашевской баней.
Он разгневанно хлопнул ладонью по столу. «Ты почему мне раньше не позвонил и не сказал об этом?!». Быстро и нервно закрутил телефонный диск и сделал кому-то невидимому совершенно жуткий «втык». Через пару минут светящийся лозунг погас.
Больше хозяин кабинета мне моралей не читал. Мы говорили о моих будущих планах работы. Он посоветовал больше снимать о хлеборобах и рыбаках. Расстались довольно дружелюбно.
Главное же — проблема, поднятая в киносюжете, была решена, а улица, к радости ее жителей, — благоустроена.
Продолжение следует.
***
фото: Техника безопасности требует каски;На съемках тюменских пейзажей.