Принудительная работа или развлечение?
Можно ли одеваться так, чтобы это занятие походило не на принудительную работу, а на развлечение?
Выбирать яркие расцветки, длину юбки, выгодно подчеркивающую красоту ног, облегающий силуэт, настраивающий некоторых прохожих на вольные замечания, и при этом не быть осмеянным или осуждаемым за странность вкуса? Eсли бы на такой вопрос мы отвечали года три-четыре назад, ответ был бы, скорее всего, отрицательным. Но сегодня, прежде чем ответить, хочется сначала подумать, что такое культура одежды, и по каким критериям мы судим о нормах и правилах в современном гардеробе.
Прежде всего следует заметить, что эгоцентризм, присущий каждому в той или иной степени, заставляет нас думать, что мерка, с которой мы подходим к оценке стиля, универсальная, то есть едина. Что есть границы вкуса, которым мы должны подчиняться. Что эти границы известны всем, и что люди, их нарушающие, просто недостаточно осведомлены в вопросах эстетики гардероба. Но любые правила и нормы в одежде — это область вопросов этики, а не эстетики. Красоту мы понимаем по-разному, руководствуясь банальной, но точной народной мудростью «на вкус и цвет…».
Приведу пример из недавнего опыта. К легкому шелковому жакету-рубашке потребовалась отделка: воротник и манжеты контрастного цвета. Подходили все оттенки зеленоватой бирюзы, имевшиеся в рисунке основной ткани с цветочной набивкой. Но под руку подвернулся даже более удачный вариант, не однотонный, а белый, с неяркой корректной клеткой нежно-бирюзового цвета.
Однако на примерке выяснилось, что клиентка не любит ни клетку, ни полоску и не принимает их даже в таком, минималистически скромном виде. Поэтому работа была прервана, пока не нашелся вариант, устраивающий вкус заказчицы в полной мере.
Совершенно очевидно, что в одежде мы ищем те приметы и черты, которые наиболее адекватно отвечают нашему характеру, стилю и культурным привычкам. И мы совсем не обязаны угождать чужому взгляду, как бы скромно или, напротив, вызывающе не выглядела наша одежда.
Припоминается случай из опыта нашей мастерской, когда дама, работающая в солидном учреждении, попробовала с нашей помощью изменить деловой имидж. Однако изысканный, но сдержанный ансамбль в лиловых тонах разочаровал ее полностью, потому что потребовал внутренней перестройки. Быть самой собой оказалось для нее важнее.
Можно было понять это раньше, присмотревшись к чудовищному, на наш взгляд, наряду, состоявшему из двух полупрозрачных вещей черного цвета: платья и шазюбля с оборками. Лиловая же «тройка» — юбка с фактурной строчкой по подолу, жакет с рельефным декором, выделенный пунктиром стекляруса, и палантин — оказались совершенно чужими, а сам жанр высокой классики — абсолютно неприемлемым в стилистическом плане.
Одежда, как паспорт, должна удостоверять только наши личностные параметры, ведь мы не притворяемся кем-то другим, выпячивая или скрывая свой вкус и привычки. Правило золотой середины как раз и подразумевает такой подход. Но, поскольку от общества мы все же не изолированы, конфликт вкусов регулярно напоминает нам о необходимости приспосабливаться к среде и к интересам других людей.
Примеров такого приспособления достаточно, но мне припоминаются два: когда молодая женщина, мечтающая о поддержке дизайнера, выбирала модели, сверяя их не с собственным вкусом, а с оценкой мужа; а во втором случае объектом опасливой оглядки была мать, не позволявшая дочери носить сексапильную одежду, и потому дерзкие мини-юбки для дискотеки шились тайно. И, в конечном итоге, не приносили никакой радости.
Не для всех, кто любит одеваться, важна оценка окружающих. Но если мы все же на нее рассчитываем, то ждем, конечно, отзывов положительных, а не критических. Допустим, у вас своеобразный вкус, и близкие считают его странным. Для одних вы — оригиналка, для других — чудачка, и в этом усматривается один лишь изъян, над которым посмеиваются. Не думаю, что такой способ общения доставляет вам удовольствие. Правильнее будет не спрашивать у других, нравится ли им наша одежда, главное, чтобы она нравилась нам.
Но не нужно забывать, что и мы сами, недовольные чужой критикой, часто оказывается судьями, находя чей-то вкус скучным, а гардероб — замшелым. Даже если так оно и есть, нам непозволительно брать на себя столь ответственную миссию — судить вкус другого. Скажем, я не люблю кокетливый стиль рюшечек, кукольный и жеманный, но в приложении к чьему-то конкретному облику он может оказаться единственно возможным и грамотным по существу.
Особенно часто мы восстаем против той культуры, которая только что зародилась. Допустим, мы никогда ее не примем, но в ней живут наши дети, устроенные заметно иначе. Значит нужно позволить им быть собой, не осуждая за разницу во вкусах и приоритетах. Например, в моде последних лет очевидно прослеживается укрепление китчевой линии: блестящие ткани, металлические цепи, огромного размера бусы, яркая пластиковая бижутерия, искусственные цветы, птичьи перья, корсеты и джинсы в ансамбле со шпильками и т.д.
Чтобы китч обрел статус тенденции, целое поколение молодежи трудилось не покладая рук. Поколение тех, кто родился в эпоху стилистического безвременья, когда прежние нормы утратили свою ценность, а новые еще не сформировались. Полюбив китч, молодежь даже не осознала его дурной природы, приняв броскость и дикую красоту за новую эстетическую норму, свободную от предрассудков.
Вряд ли вкус свободы в одежде можно ощутить иначе, кроме как разрушив стандарты предшествующего поколения. Но многие из нас не только не пытаются понять подобные перемены, но принимают их за неуважение к традициям.
Вряд ли к молодежной одежде всерьез можно относиться как к причине конфликта между поколениями. Но упорство многих взрослых доказывает обратное. Непонятно, правда, о чем именно мы беспокоимся: о застывших формах культуры или об их развитии? Скорее, ни о том, ни о другом, лишь о собственном имидже и о правоте собственного суждения. Но тогда почему институт моды все еще существует, независимо от наших взглядов и суждений? И вряд ли в его последних предложениях отражены привилегии консервативных вкусов меньшинства, охраняющего незыблемые ценности.
Может быть, к чужому гардеробу и стоит иногда присматриваться, но лишь затем, чтобы увидеть за ним самого человека, со всеми знаками его непростой природы, включая тайну вкуса.