Квартира ближе, чем родная дочь
У Светланы — глаза затравленного зверя. Огромные, голубые — но такая в них невыносимая тоска и безысходность, что просто пугаешься -что это с ней, какая беда?
Следом за Светланой на пороге редакции появился воздушный розовый комок — дочурка Лиза, которую она сразу непроизвольно прижала к себе.
— Пришла не за помощью — вряд ли вы можете мне помочь, а просто выговориться, — так необычно начала эта молодая женщина.
Глядя на Светлану, и не скажешь, что у нее две дочери. Скорее похожа на подростка — щуплая девчонка с мягким тихим голосом. Сбиваясь на ненужные подробности, долго формулировала проблему. Но, устав, рубанула: «Нашей семье негде жить, потому что мой отец выгнал нас из квартиры, где мы прожили несколько лет».
Оказывается, собственник жилплощади — ее отец. От организации, в которой трудится на Севере, получил в Тюмени квартиру для дочери — подал на расширение (по словам Светланы, у него есть еще две квартиры, в других городах). Поселил дочь с семьей и несколько лет приезжал в гости. Но вдруг в декабре 2004-го предложил освободить жилье. Чего-то подобного Светлана ждала все эти, казалось бы, благополучные годы. И вот критический момент настал.
Отношения с человеком, которого ребенок обычно зовет «папой», у Светланы не сложились с рождения. После ее появления на свет родители расстались. Отец, которого Светлана зовет пренебрежительно по фамилии, уехал работать на Север (при упоминании о нем, с ее лица не сходит горькая усмешка). Мама устроила свою жизнь в Тюмени с другим мужчиной. Жили очень бедно в старой развалюхе, ее и домом-то с натяжкой не назовешь.
Воспоминания о детстве слились в одну серую печальную картину — самые беззаботные годы она провела у почти чужих людей. Воспитанием занималась престарелая тетка где-то в Белоруссии (старший брат жил у других родственников). Ходила в обносках — отец о существовании детей забыл, мать помочь не могла.
— Стыдно было в школу ходить, — тронула уголки губ Светланы вымученная улыбка. — Вот, смотрите (протянула мне потрепанную групповую фотографию). Это я (указала на коротко стриженного угловатого подростка). Кроме старого вытянутого свитера, потертых штанов и расползающихся на части зимних сапог с оббитыми носками, у меня ничего не было. Облезлая шуба была теткина. Классный руководитель сказал, что тем, кого не будет на снимке, фотографии не дадут. Пришлось забиться в угол и фотографироваться.
На снимке девчонке лет тринадцать. Где-то в это же время, продолжает Света, объявился отец. Нашел и брата. Сообщил приятную новость — он их забирает к себе, так как должен получить квартиру.
Вроде сбывается детская мечта — появятся дом и родитель. Но хрупкая иллюзия рассыпалась в прах. Отец забрал документы на детей, получил квартиру и… отправил «родных и единственных» на воспитание к очередным родственникам.
Окончив школу, Света поняла, что надеяться на отца бесполезно. Из Ноябрьска она перебралась в Тюмень. Окончила педучилище, после заочно отучилась в Свердловске. Вышла замуж. В 19 лет родила дочь. И тут опять объявился отец. Старею, мол, к детям и внукам потянуло. Шубу мутоновую подарил, правда, с чужого плеча, но все равно приятно. К тому же на работе появилась возможность еще одну квартиру получить. Грех не воспользоваться. «Слова доброго никогда от него не слышала, а тут подарки, возвращение в семью… Поверила, а зря», — удивляется теперь своей доверчивости Светлана.
Перебрались обратно в Ноябрьск. Света думала, что жизнь наконец-то повернулась к ней лицом. Но не тут-то было. Семейная лодка дала трещину, а через некоторое время и совсем развалилась. Муж (при состоятельных родителях) оказался неприспособленным к взрослой жизни. Бросил учебу в вузе, попивал.
С ребенком на руках Света пошла искать счастья в другом месте. Вернулась в Тюмень. Познакомилась с молодым человеком, вскоре он предложил ей руку и сердце. Плодом этого союза стала еще одна дочь. Судьба пожалела Светлану и дала отдышаться, почувствовать себя по-настоящему счастливой. Муж попался работящий, семейный. Открыл свое маленькое частное предприятие (правда, доход крохотный — конторы нет, а работу бухгалтера, менеджера и секретаря совмещает супруга).
В 1999-м отец предложил занять пустующую в Тюмени квартиру (ту самую, для которой собирал детей под родительское крыло). Организовал прописку: живите и горя не знайте. Света, было, поверила отцу, думала: понял на старости лет, что такое семья. Но судьба-злодейка опять подставила ножку.
Накануне 2005 года (младшей дочери только пять месяцев исполнилось) папаша предложил дочери съехать с квартиры со всеми вещами. Аргумент, что квартиру ему дали на условиях проживания в ней семьи дочери, на него не подействовал. Он теперь, видите ли, собственник.
С того момента жизнь Светланы и ее семьи превратилась в кошмар. Смена замков. Звонки с угрозами. Какие-то уголовники требуют освободить жилище. Как оказалось, папаша и прописку аннулировал… После нескольких месяцев мучений перебрались на съемную квартиру.
И начались судебные тяжбы. Света решила до конца бороться за свои права дочери и отсудить жилплощадь. Каждый раз в суде отец не давал и слова вставить, приписывая ей все смертные грехи. Но главный аргумент, которым апеллировали и он,’ и судья — право остается за собственником квартиры. Только он может распоряжаться имуществом…
Помощи ждать неоткуда. Мама перебивается с копейки на копейку. Старенькие родители мужа (он поздний ребенок в семье) живут в крохотной квартирке.
Пытались, правда, несколько лет назад вступить в долевое строительство. Но стройкомпания, заграбастав деньги еще с нескольких десятков таких же желающих, лопнула как мыльный пузырь. Пытались через суд вернуть деньги, но им прямо сказали, что возвратить вложенные в виртуальную квартиру деньги нереально.
Череда судов близится к завершению. Устав выслушивать отказы, Света сдаваться не собирается. Пройдет этот путь до конца. На удачу надежды все меньше, но она умирает последней. Это все, что осталось — надеяться.
Самое же неприятное, считает Светлана, — не в том, что они не могут поделить квартиру, а в том, что у нее нет любящих и заботливых родителей. И сколько несбыточных мечтаний разбилось в детстве, и сколько горьких слез прокатилось по детским щекам, Светлана никогда не признается.
Пожелаю ей поменьше думать о грустном и, невзирая ни на что, не терять оптимизма. У нее есть семья. Настоящая. Дай-то Бог и с жильем повезет.