О rus!..
Театральный сезон в Кургане открылся премьерой «E… моё!».
Постановщики хорошо известны тюменской публике: режиссер Александр Горбань («Вишневый сад», «Контрабас», «REVIZOR», «Моц-Арт») и Алексей Паненков, главный художник нашего театра драмы.
«Ё…моё!» — третья курганская работа Горбаня и Паненкова. Прежде свершились «Женитьба!» и «Хоп! Хей-Хоп!». Их привозили в Тюмень. Приедет ли нынешняя премьера? Сомневаюсь.
Пригласить-то можно… Но вряд ли пригласят. На премьере был директор тюменской драмы Владимир Коревицкий. Eсли увиденное ему понравилось, то он это очень удачно скрыл.
Реакция курганских журналистов, насколько могу судить по своим наблюдениям во время спектакля и в антракте, не предвещает хвалебных рецензий.
А публика счастлива. И тюменская была бы рада по уши.
Сомнения между тем основаны не на разнице реакций. Смущает пьеса. Горбань перелопатил текст, расцветил, оживил, но, как он ни старался, гнилая почва губит на корню все культурные насаждения.
Интрига хлипкая. Нинка выпытывает у подруги Гальки, что случилось с ее мужем, и рассказывает об измене своего мужа. Разговор перебивают другие персонажи, или сами подруги отвлекаются на воспоминания, и постоянно какие-то помехи заглушают ручеек исповедей-жалоб. Ждать разгадки утомительно. Ну что могло случиться с вышеупомянутым, сто раз упомянутым Галькиным мужем? Ясно, что не инопланетянин. Всего лишь гомосексуалист.
И это, как пишут мастера пера, «последняя капля, переполнившая бочку с порохом». Много бед на деревне, а тут новая пришла. Дальше ехать некуда, только в фантастику или мистику. Например, деревенские мужики окажутся мутантами, вампирами, клонами египетских фараонов.
Пьеса Александра Коровкина называется «Рябина кудрявая». Вспомнила, как пел одноименную песню имбецил Вова, герой материала, опубликованного тринадцать лет назад в «Тюменских ведомостях»: «Ябина мудява». «Деревенские комедии» исполняются, как правило, в Вовином варианте. Горбань замахнулся выше и шире: выстроил панораму российской жизни. Опять.
Текст Коровкина мешал ему больше, чем текст Чехова или Гоголя, но в некоторых моментах я узнавала родину, цепенея от восторга и ужаса. Нет слов, чтобы выразить, как-то сформулировать… Ё-моё, да и только.
«А Россия стоит, не шелохнется!» — декламирует дед Федот, шатаясь на неустойчивом помосте. И сам Федот — еле-еле душа в теле.
«Столько сарказма!», — усмехнулся Олег Пантелеев, секретарь политсовета Курганского регионального отделения партии «Eдиная Россия», поздравляя театр с премьерой. «Eдиная Россия» в этом сезоне — генеральный партнер курганской драмы.
Сарказм в спектаклях Александра Горбаня — особенный, замешан на любви, на жалости. Смех закипает слезой.
Обманутые жены откровенничают под водочку в предбаннике, Галька наконец решилась признаться, натягивает колпак, в котором парятся, а он — с шутовским бубенцом.
Дед похвалялся любовными подвигами и вдруг замолчал, вышел на авансцену. Что скажет? Ничего особенного. «Рогоносец» был намного моложе деда, но уж лет пять как покоится за оградкой. И все мы там будем. Но живем, и он, дед, живой пока. (Это коронный номер Виктора Чуки-на в спектаклях Горбаня: приблизится к залу, выдержит паузу и скажет что-нибудь совсем простое, чему нельзя не поверить).
В этом спектакле Горбаню не удалось нарастить девятый вал, где тонешь, захлебываясь эмоциями, и прощаешь все, что казалось мусором. В «Ё…моё» мусор мельтешит перед глазами, забивает уши.
Алексей Паненков разобрал деревню по доскам и соединил по-новому, с прорехами, щелями, дырами. Ни одного надежного оплота, все сквозит разрухой. Паненков здесь эстет, разруха у него красивая, изящная. Он любуется ажуром хиреющих твердынь.
Героями премьеры стали актеры. Заслуженно. Не для всех этот показ был удачным, но даже в неудаче они остаются профессионалами. Это видела не только я.
Но курганцы, наверное, привыкли к тому, что их актеры умеют быть искренними в любых сценических обстоятельствах. А мне в диковинку.