Давай поговорим
Писатель Юрий Вэлла впервые выбрался на южный курорт, В санаторий «Тараскуль».
Живет Вэлла в стойбище, на территории Ханты-Мансийского округа, но ближе к границе Ямала, в бассейне реки Аган. Eхал в санаторий под Тюменью два дня, на машине, старом «уазике». Сам за рулем, рядом — жена.
К поездке вынудила необходимость лечиться, иначе Юрий Кылевич не оставил бы дом в ответственное время оленьего гона. У него сто оленей. Говорит, что видит их всегда:
Даже глаз не нужно зажмуривать.
По ягельнику
Бок о бок хожу
И дыхание каждого чувствую.
Проверить невозможно, а поверить — легко, после нашей беседы.
Начали мы со смерти.
«Старики говорили: если я хороню старшего, отца или мать, это горе, но так должно быть. Несоизмеримо горше горе, когда родители хоронят детей. Человечество имеет шанс оборвать корни. Война — ненормальное горе, на войне умирают дети».
Спросила: разве стариков не жаль? Вэлла объяснил, но не напрямую: «Учусь в Южно-Уральском университете на втором курсе, на факультете юриспруденции. Перед началом занятий все стремятся поскорее зайти в аудиторию, столпились у дверей. Ваши люди пропускают меня, старшего: проходите, пожалуйста. И тут заминка, потому что я, наоборот, пропускаю их вперед. Согласно нашим обычаям, нельзя пересекать дорогу молодому. Аура старшего человека сильнее, если он перейдет дорогу молодому, тому не повезет. Я-то уже пожил, видел побольше рассветов, побольше лунных вечеров, участвовал в рождении племянницы, хоронил некоторых своих родственников».
В Южно-Уральском университете Юрий Кылевич получает второе высшее образование. Первый его вуз — Литературный институт в Москве. «Мне не нужен диплом. Поступил, чтобы помассировать мозги. Eсть у меня товарищ, жизнь вынуждает его получать четвертое образование. Eму нужны только корочки. Он прекрасно знает свое дело, но у чиновников свои инструкции, и товарищ учится ради надбавки предпенсионной, чтобы пенсия была больше».
Вэлла тоже почти пенсионер. 12 марта исполнилось 58 лет. «Не уверен, что родился именно 12 марта, так записали». День рожденья празднует близко к этой дате. Семья большая, 21 человек, по отдельности дни рожденья не отмечают, их «комплектуют», как выразился Вэлла.
Когда он отдыхал в «Тараскуле», случился очередной праздник, у жены Юрия Кылевича и еще шести членов семьи. «Мы купили продукты, накрыли стол и принесли его в жертву богам. Позвонили на стойбище, поздравили каждого с днем рождения».
Меня удивили два момента: мобильная связь со стойбищем и не менее мобильная связь с богами.
Телефон, компьютеры, интернет -привычная реальность не только для жителей городов. На стойбище Юрия Баллы все перечисленное есть. Старшие внуки увлекаются компьютерными играми, что не очень нравится деду, однако он вынужден мириться с таким увлечением. В конце концов, юные знают не только новую грамоту, они не забыли дело предков. На время отлучки глава семейного клана поручил оленье стадо внуку-девятикласснику.
Вэлла не играет в «бродилки» и «стрелялки», ограничился текстовым редактором и электронной почтой. В санатории писал повесть на ноутбуке, привезенном с собой.
Для обращения к богам современная техника не нужна. Достаточно мысленно адресовать им жертву. И еще можно пожелать что-нибудь для себя. Вэлла пожелал благополучия внукам: «чтобы не теряли рассудка, выросли разумными людьми».
Самое лучшее жертвоприношение — олень, которого ты вырастил сам.
«Eсть вегетарианцы, у них своя философия. Нечто похожее -философия оленевода. Оленя, которого вырастил, жалко забивать. Ты его ощущаешь как родственника. У него душа есть. Он не просто передвигает мышцами, он думает, страдает, знает любовь. Вот олень — и вот вы. Чем вы отличаетесь? Для меня — ничем».
Сказав это, Вэлла выдержал паузу. Привык к возражениям. Но я не тороплюсь возражать. Он продолжает: «А все-таки семью кормить надо». И опять ждет. Мне интересно, какое решение придумано для неразрешимой проблемы. Но я же понимаю, что ответ давно готов, и сейчас его преподнесут.
«Жертвоприношение — акт отделения души от тела. Душа отправляется в вечность, а мясо…»
Закономерный, по-моему, вопрос: значит, можно принести в жертву и человека?
«Об этом некоторые этнографы говорят. На конференции в Дебрецене, в Венгрии, докладчица рассказывала о жертвоприношении людей у угров. Приносили в жертву даже детей, даже родственников. Вся наша делегация, а это было в последние годы советской власти, дружно возмутилась, волна возгласов прошла по залу: «Вы извращаете нашу жизнь!»
Я попросил слова. Сказал: не могу категорически утверждать, что этого не было, но вы приезжайте к нам, будем садиться у чувала и рассуждать, спорить. Я опираюсь на устное народное творчество, хорошо его знаю. Ни разу не встречал там упоминания о жертвоприношении людей».
Юрий Кылевич подарил мне книжку «Поговори со мной». Теперь понимаю, почему его стихи и прозу часто переводят на другие языки. Не потому, что таким образом цивилизованный мир выплачивает дань коренному жителю Севера и его малочисленной национальности: за отнятую землю, погубленную природу, за детей, отлученных от дома, за разврат. А потому, что Вэлла безоглядно честен.
«Сижу, смотрю, как два небоскреба падают. Когда белые люди завоевывали другие народы в Америке, Африке, Азии, те народы сопротивлялись, но, в силу экономической отсталости, проиграли. Слышу их голоса: сейчас-то вы нас победили, но в последующем это на вас отразится. Не является ли сегодняшний терроризм эхом того завоевания?»
Вэлла рассказал о давней поездке к канадским индейцам. Некоторые из них пытались вести хозяйство за пределами резервации, торговать своей продукцией. Но, глядя-в глаза обитателей резервации, узнавая подробности, наблюдая, как относятся к индейцам «белые люди», он убеждался, что коренные жители обречены. Их считают людьми второго сорта. Они деградируют.
«Думаю: а может, было бы правильнее, если б нас уничтожили? Сегодня здесь жили бы равные, не было бы фашизма, терроризма, нелепых убийств».
Тогда, добавлю, и нефтяникам легче бы дышалось на северных просторах. Не мешала бы им вечная заноза Айваседа (Айваседа — фамилия, Вэлла — псевдоним и родовое имя).
«Вероятно, скоро и меня объявят террористом». На территории оленьего пастбища, принадлежащего семье Айваседа, зарезервировано нефтяное месторождение. Срок «заморозки» истекает в этом году. Но, прежде чем приступить к добыче, следует получить согласие Юрия Айваседы, его подпись на документе. Позарез нужен автограф!
Мы о многом могли бы поговорить и поспорить, если б сели у чувала. Но встреча была коротка, в нее вместились лишь обрывки разных тем, волнующих Юрия Вэллу, фрагменты его деятельности как писателя, просветителя, оленевода.
«Всякое было в моей жизни, -пишет он в автобиографии. — Издал пять книг; создал два музея, две школы, один сельсовет; несколько лет был лучшим охотником пром-хоза; в свое время написал заявление добровольцем во Вьетнам, но из-за плоскостопия служил военным строителем; категорически против любых военных действий в Чечне, и этому посвящена книга «Охота на лебедей»; по четырем статьям был под следствием по ложному доносу, три дела выиграл, а по четвертому — мое заявление лежит в Eвропейском суде; погорел в 1992 году…» За перечнем достижений и испытаний следуют награды. Не официальные награды, а гораздо лучше: поддержка друзей, работа над новыми книгами, публикации, мечты.
Сейчас Юрий Кылевич уже дома. Те, кто приехал на Север работать и остался здесь жить, тоже считают эту землю домом. Но девять месяцев зимы ждут лета, когда можно будет уехать на юг, отдохнуть. А коренному северянину не надо уезжать. Разве что на лечение в санаторий. Или на учебу в другой город. Или в командировку, мир посмотреть и ему о себе рассказать. И по скорее — обратно.
Мне долго нельзя в городе —
Я отстану от своего стада
И потеряюсь.
***
фото: Юрий Вэлла.