Счастливый финал неминуем
В Тюменском театре драмы сыграли премьеру «Как важно быть серьезным» по пьесе Оскара Уайльда. В Курганском театре драмы — премьеру «Касатки» по пьесе Алексея Толстого.
На сцене представили идеальный мир, дарующий усладу и утеху. Действие переносится из города в деревню, способствуя идеализации. В деревне благодать, розы цветут, соловьи поют. Герои вынуждены немножко пострадать, но уж без этого никак нельзя, зато в финале — по три счастливые пары на каждый спектакль. Беспечный настрой не резонирует с обстоятельствами создания пьес.
Последняя комедия Уайльда создана в преддверии, предощущении трагических событий, перевернувших его жизнь. «Касатка» родилась в разгар Первой мировой войны, накануне Октябрьской революции.
Тексты не отразили даже намека на тревогу, которую авторы этих текстов не могли не испытывать. Давайте последуем примеру классиков.
Джентльмены на роликах
Тюменским зрителям нелегко осуществить свое право на радость: в спектакле мало смешного и увлекательного. Постановку Бориса Гуревича следовало назвать «Как скучно быть серьезным».
Сто восемнадцатая имитация «светской жизни», где господа говорят, задрав подбородок. В исполнении наших актеров — не только тюменских, а вообще российских -церемонность выглядит нелепо. Чем старательнее «джентльмены» выговаривают вычурные остроты, тем слышнее, как внутри, про себя, они матерятся.
Ведущий (Владимир Обрезков) бережно раскрыл томик Уайльда -как шкатулку с драгоценностями, -голосом сказочника зачитал имя автора, название пьесы, список действующих лиц. Они вышли по одному, застыли в позах…
У режиссера не было иных средств, чтобы оправдать невероятные события? Зачем он повторяет на разные лады: текст написан давно, бумага истлела, люди развеялись прахом, да и сомнительно, что когда-либо существовали?
В сценографии то же самое. Алексей Паненков вылепил папье-маше, украсил его фальшивым гербарием. Обстановка как будто старинная, но от нас не скрывают, что это подделка. Цветы откровенно искусственные, и даже вкрапления зелени не позволят обмануться: здесь жизни нет, ничего настоящего нет.
Постановщики замыслили пародийную стилизацию?
Кратчайшие пути под запретом: персонаж несколько раз обойдет стул, прежде чем «увидит» его; обогнет стол самым затейливым кренделем; раскинет руки для объятий и попятится, вместо того, чтобы рвануть навстречу возлюбленному.
Изношенные театральные клише иногда работают. Не в тюменском спектакле. Вряд ли публика поняла, что актеры, как и персонажи пьесы, только внешне соблюдали правила серьезного поведения, а на самом деле резвились, пересмешничали, передразнивали друг друга и самих себя.
Были моменты, когда Татьяне Пестовой (леди Брэкнелл), Владимиру Обрезкову (садовник Мольтон), Галине Понятовской (Сесили Кардью) и Татьяне Телегиной (Гвендолен Ферфакс) удавалось потеснить скуку. Но искры интереса быстро гасли. Актерам не хватило оригинальности.
Я бы понадеялась, что потом они разыграются, развеселятся. Перестанут быть предсказуемыми. Да как-то не надеется мне. Исполнителям, если бы они вдруг обрели чувство юмора, помешает суета с мебелью на роликах. Пока выполнишь все передвижения, трюки со столами и креслами, семь потов сойдет, и тут уже не до юмора.
Паненков использовал это чудодейственное лекарство — ролики -чтобы оживить мертворожденного «Моц-Арта». Воскрешения не случилось. Бесполезно ждать, что калека отбросит костыли и пойдет свободным шагом, если он уже отбросил коньки.
Eсть также сходство с «Плутнями Скапена». Но режиссер Гуревич хуже позаботился о зрителе, чем режиссер Зайкаускас, не говоря уже о Торбане («Моц-Арт»). В постановке Гуревича мало выдумки. Допустим, он, как и предшественники, не смог добиться от актеров комедийного драйва. В таком случае, надо было механически нагнетать смех, насосом накачивать через все отверстия.
На фоне режиссерской лени и актерской немощи художественные просчеты еще заметнее. Галину По-нятовскую портят платье и прическа. Как бы актриса ни старалась, ей трудно преодолеть общую непривлекательность облика. Миниатюрную Татьяну Телегину перечеркнули три зеленые оборочки: была статуэтка, стала тумбочка. Михаилу Заецу (Джон Уординг) неуютно в белом фраке.
Покоя сердце просит
Тюменской и курганской постановкам предшествовали омские. Из Омска композиторы Игорь Eсипович («Как важно быть серьезным») и Сергей Шичкин («Касатка»). А режиссеры — питерцы — Борис Гуревич и Сергей Ражук.
Почему провинциальные театры соглашаются на повторы? Вероятно, руководство театров хочет быстрых и действенных результатов: известно, что прошлая инсценировка имела успех, мастер, что называется, набил руку, авось и в этот раз все сладится, само покатится, зрителю понравится.
«Касатка» оправдала расчеты. Вопреки тому, что в костюмах разнобой, сценография неряшливая, музыкальное — опереточное — оформление не ладит с психологическим правдоподобием. Удивительное дело, но все это вместе, плюс разностилевая актерская игра, не мешает получать удовольствие от спектакля.
Гадай теперь: то ли Ражук талантливый педагог; то ли актеры курганского драмтеатра играют лучше, чем тюменские, и всегда точнее, чем тюменские, независимо от физических данных и профессиональной подготовки.
Нет, конечно, тюменские актеры лучше. Они и сами так считают. Даже если ошибаются, надо поддержать их из патриотических соображений: все-таки наши они, родные.
Следовательно, причина в режиссуре.
Особо восприимчивы к ней Алексей Тегленков (князь Бельский), Константин Редин (Илья Быков) и Eлена Шубенкина (Варвара Долгова).
Шубенкина не пересластила тетку-помещицу, вела роль мягко, уверенно. Долгова в исполнении актрисы — женщина далеко не простая, хоть жизнь ведет простую. Возможно, она от рождения добра и терпима к изъянам чужих характеров, но не исключено, что ее переплавили тайные страдания. Так или иначе, Долгова — гармоничная личность.
Быков у Редина вначале похож на закомплексованного подростка. Говорит чересчур умно, двигается неуклюже. Позже выяснится, что Быков обладает сильной волей и способен к настоящей страсти. В сценах с Машей (Татьяна Кузьмина) именно Редин создает напряжение, держит интригу. Любит ли Быков «касатку» Машу или давно охладел к ней?
Любит. Актриса Кузьмина сказала после спектакля, что, когда она смотрела в глаза Константина, у нее бежали мурашки. Не у нее одной.
Раиса Натальи Глазковой — куколка, прелестное дитя. Неизвестно, что вырастет из куколки, дальнейший путь развития едва обозначен, но автору и режиссеру не важно, что случится за кулисами комедии. Главное, что здесь, на сцене, все достигли счастья.
Оно сияет, солнцем палит над Татьяной Кузьминой и Константином Рединым, щекочет лучами Алексея Тегленкова и Наталью Глазкову, колышется ласковым ореолом вокруг Eлены Шубенкиной и Ивана Дробыша (Желтухин). И Василию Александрову (матрос Панкрат) солнечных зайчиков перепало. И даже игрокам, манерному Стивинскому (Сергей Радьков) и хищному Уранову (Виктор Чукин), приятно посмотреть на такую чудную картину.