Жизнь — копейка, или Не стучи по ночам
Огорчают документы вчерашнего заседания комиссии по помилованию, которое (имеется в виду — заседание) подвело черту еще под одним годом работы этой общественной структуры. Бессмысленным и беспощадным представляется не только классический русский бунт, но и многие другие реалии российской жизни.
Первая мысль, которая вспыхивает в мозгу, когда знакомишься с материалами очередного дела, — почему? Почему тому или иному гражданину не жилось спокойно в собственном доме или квартире, или даже в комнате общежития? Где нет железных решеток на каждом шагу, придирчивых конвоиров и граждан-начальников, собачьего лая по периметру, карцера и штрафного изолятора, жесткого, все регламентирующего режима, казенной пищи, бацилл туберкулеза? Почему вопреки логике, здравому смыслу и самой человеческой жизни гражданин собственной рукой ломал свою судьбу, на которую теперь плачется и жаждет облегчения от господина президента, кому пишет слезную мольбу, заверяя о своем раскаянии в совершенном?
Вторая мысль: сколь нелепо случившееся!
Житель села Нижняя Тавда по имени Александр в три часа ночи пришел к дому отчима, стал стучать в окно и разбил его. Поминая разбитое окно, выпили. Полом из-за него же поссорились. Александр ударил отчима стеклянной вазой и забил его до смерти ногами. Десять лет. Отбыл пять с половиной. Болен туберкулезом. Просит помиловать…
Житель Тюмени по имени Олег. Поссорился с соседом по общежитию. Подрались, их разняли. Вечером жена Олега, нетрезвая, стала настойчиво стучать в соседскую дверь. Хозяин не вытерпел, ударил ее ногой в живот. На крик вышел муж, взял в руки нож и ударил в живот соседа. Сосед умер. Тринадцать лет. Осталось сидеть еще девять с половиной. Болен гепатитом и туберкулезом. Просит помиловать…
Евгений из Ялуторовского района. Вмешался в ссору дочери с мужем, который плохо с нею обращался. Вызвал зятя во двор, они подрались, тесть достал нож из мотоциклетной коляски и убил зятя на месте. Двенадцать лет. Осталось пять лет и три месяца. Болен туберкулезом. Просит помиловать. Администрация лечебно-исправительного учреждения пишет, что «в характере осужденного наблюдаются позитивные изменения, свидетельствующие о правильном понятии жизненных и общечеловеческих ценностей». Правда, неясно, кто вернет внучке Евгения такую «общечеловеческую ценность», как жизнь отца…
Тюменец Тимофей забил ногами совершенно постороннюю женщину: он выпивал со знакомым, а эта, незнакомая, попросила угостить спиртным…
И так далее, и тому подобное. Торговля наркотиками — один случай. Неудавшиеся (не по вине осужденных) попытки убийства, сопряженные с разбоем — два случая…
Причем все фигуранты — люди в самом расцвете сил. Двадцать восемь лет, тридцать один год, сорок два, двадцать семь, двадцать девять, двадцать два, тридцать… В таком возрасте они совершили убийства и разбои, торговали наркотиками. Проходит каких-то четыре-пять-семь лет — и человек «все осознает», желает «устроить свою жизнь», «заботиться о детях» (вариант — «о престарелых родителях, которые нуждаются в уходе»)…
Но почему для «осознания» необходимо кого-то убить, попасть в колонию, заболеть туберкулезом? Все это происходит у нас с вами на глазах. А потом начинаются стенания — население России катастрофически уменьшается! А как же иначе, если жизнь — копейка. И чужая, и своя.
P.S. Комиссий предложила отклонить ходатайства. Конечно, господин губернатор, а за ним и господин президент могут не согласиться с мнением комиссии. Но маловероятно.