Относительно свободное время
Вчера состоялось последнее – перед летними каникулами – заседание комиссии по помилованию при губернаторе Тюменской области. Есть повод немного отвлечься от конкретной практики и поразмышлять в общем.
Общероссийская практика работы комиссий «на местах», которая заменила известную в прошлом команду писателя Анатолия Приставкина, достаточно скромна. Скромна по результатам. Помилование от имени президента Российской Федерации получают единицы. Хотя почти в девяноста субъектах России комиссии ежемесячно собираются, обсуждают ходатайства, вносят предложения на рассмотрение губернаторов… Словом, механизм на ходу. Вот только коэффициент полезного действия не сравним даже с паровозным, известным своей неэффективностью. Президент, точнее, соответствующая служба при главе государства, охотно соглашается с нашим, в частности, решением, когда мы не поддерживаем ходатайства о помиловании. И в очень редких случаях поддерживает нас, когда мы считаем, что тому или иному осужденному стоит поверить, что ему лучше находиться на свободе, в кругу семьи, чем в тесном пространстве колонии среди заматерелых преступников.
С одной стороны, может быть, «так им, гадам, и надо»! Чего на воле-то не жилось? А с другой стороны, эффективность перевоспитания в системе исполнения наказаний тоже на «паровозном уровне». Молодой хулиган проходит в зоне «курсы усовершенствования», получает запредельные знания и некоторые навыки. Именно там формируются будущие «бойцы» отрядов организованной преступности.
Вот расхожая фраза из документов, которые получают члены нашей комиссии: «Администрация исправительной колонии не поддерживает ходатайство осужденного о помиловании, так как нет уверенности в его исправлении без полного отбывания назначенного судом срока наказания».
Нет уверенности? Очень может быть. Даже наверняка. Но вот вопрос: а после полного отбывания назначенного судом срока наказания такая уверенность есть? Представитель пенитенциарной системы, который постоянно присутствует на наших заседаниях, считает, что есть. Или – может быть.
Я сомневаюсь. Убийца просит о помиловании, администрация пишет, что «без полного – нет уверенности».
Еще момент – в подготовленных для комиссии документах нередко читаем: туберкулез в форме распада, туберкулез правого легкого, ВИЧ-инфекция, токсикомания… Правда, наш друг полковник убеждает, что инфекцию в зону либо заносят «со стороны» заключенные с «северов», либо будущие больные цепляют чахотку в следственных изоляторах. Между тем, в судебном решении вы не встретите: приговорен к заражению туберкулезом. Дикость же! Он же приговорен к лишению свободы, а не к туберкулезу. А фактически получается, что в зону человек уходит вполне здоровым, а возвращается инвалидом. Я думаю, что если кто-то из освободившихся туберкулезников захочет подать на государство в суд по этой причине, он может выиграть процесс в европейском суде.
Более опасно, что зараза в виде палочки Коха из-за каменных стен тюрьмы все активнее проникает в наш мир.
Третий момент, которого мне хотелось бы коснуться. Девять дел рассмотрела вчера комиссия. Восемь материалов содержат фразу, которая, возможно, является ключевой.
Вадим – шесть разбойных нападений на киоски и магазины. До ареста не работал.
Радий – две кражи. До ареста не работал.
Игорь – убийство «по неосторожности» (Странная формулировка: ударил ножом и убил «по неосторожности». Значит, надо осторожнее обращаться с ножом?) До ареста не работал и не учился.
Александр – вымогательство и «убийство по неосторожности». До ареста не работал.
Богдан – сбыт наркотиков. До ареста не работал.
Александр – кража и грабеж (прежде пять раз судим за кражу, приговаривался условно). До ареста не работал.
Радик – убийство. До ареста не работал.
Александр – мошенничество. Участник боевых действий в Чечне в 1995 году. До ареста длительное время не работал.
Видимо, у всех было много свободного времени? Теперь его еще больше. Только свободно оно относительно.