Трофейная банка, разбитая на дуэли
Начало в NN 98-99.
***
Стрелка
(Продолжение)
Штабеля сосновых и березовых поленьев прекрасно глушили звуки. Именно по такой причине эта квадратная территория — вытоптанная посередине, а по краям поросшая лопухами и густой городской ромашкой — получила свое название. «Стрелка» — место, где стреляют. Здесь испытывали пугачи и поджиги с давних времен -еще те пацаны с улицы Герцена, многие из которых потом не пришли домой с войны…
Памятью о них были надписи, выцарапанные на кирпичах: «Боба Кнопов 1936»; «Сема + Тамара = Да! И что такого?»; «No pasaran!» (это память об Испанской войне); «С. Мурзинцев. Я ухожу. 15 авг 1941».
Про некоторых знали. Например, про Серегу, старшего брата «летописца» Шурика Мурзинцева. Тоже не вернулся…
Утром, когда Лодька и Борька объявились на Стрелке, здесь уже собрались несколько человек. Десятиклассники Атос и Лешка Григорьев, а также конопатый Толька Сатин по кличе Синий (человек вредный, но замечательный вратарь), Рашид Каюмов, Валерик Сидоркин и Гарик Логинов. Толька и Рашид были приблизительно одногодками Лодьки и Борьки, Валерик младше на год-полтора. Гарик -тоже, но казался младше своих лет.
Был Гарик тоненьким дружелюбным существом с редкими золотистыми веснушками и пушистой желтой головой. Поэтому — «Гарик-фонарик». На первый взгляд этакий примерный мальчик с лямками крест-накрест и большими робкими глазами, а на самом деле — человек удивительно храбрый: в разных рискованных делах и на футбольных площадках — всегда впереди.
Лодька тайно завидовал смелому характеру Фонарика, а Борька — его ясному голосу. Голос был не такой сильный, как у Борьки, но удивительно чистый. Когда собирались на веранде Зины Каблуковой попеть разные любимые песни, Фонарик в общем хоре всегда был заметнее, чем Борька…
Атос и Лешка возились с мячом. Толька Синий хмуро поведал пришедшим, что за сутки мяч обмяк, в камере, как и опасались, оказалась крохотная дырка. Ее обнаружили, засунув надутую камеру в железную бочку с дождевой водой (бочка была с давних пор вкопана у сарая, под ржавой водосточной трубой). Поставить заплату было раз плюнуть, накачать мяч велосипедным насосом — тоже минутное дело. А со шнурованием опять началась возня. Лешка и Атос, дергали гнучую алюминиевую проволоку, что-то цедили сквозь зубы и косились на Фонарика — тот всегда розовел от крепких выражений.
Лодька вынул из кармана сделанную вчера шнуровку.
— Атос, попробуй этой…
— Ух ты… — не скрыл удовольствия Атос.
— Нашлись наконец-то люди с головой и руками, — возвестил Лешка Григорьев и по-братски хлопнул Лодьку между лопаток. — Севкин, ты герой пятилетки…
Безобидным прозвищем «Севкин» Лодьку часто звали здесь, на улице Герцена, помнили его прежнее имя…
— Между прочим, шнуровку мы делали вдвоем, — слегка надулся Борька.
— Да, мы вместе! — спохватился Лодька.
— Оба герои, — согласился Лешка. Но на Борьку посмотрел без интереса, а на Лодьку одобрительно. Он с давних пор сдержанно симпатизировал «Севкину», потому что одно время они были соседями по квартире.
Чтобы Борька не надулся сильнее, Лодька торопливо похвастался:
— А еще у нас вот что… Борь, доставай! — и они разом вытащили из-под одинаковых полинялых ковбоек свое оружие.
Конечно, их облепили со всех сторон.
Атос глянул с высоты своего роста, взял в ладони оба пистолета. Понюхал стволы.
— Не пробовали еще?
— Не-а. Вчера чуть не до ночи клепали… — солидно разъяснил Борька.
Лодька полувопросительно сказал:
— Надо бы пальнуть…
Атос кивнул и прицелился поверх голов. Лодька смотрел на него без опасения. Пистолеты Атосу явно нравились, но о том, что он захочет их «кон-фис-ко-вать», невозможно было и помыслить. Оружие — вещь неприкосновенная.
— Каюм, дай спички, — велел Атос Рашиду Каюмову.
— Нету у меня!
— Не верти задницей. Мы знаем, что ты опять куришь, — сказал Лешка. Старшие следили (хотя и не очень рьяно), чтобы «мелочь лопоухая не слишком коптила легкие».
Рашид медленно полез в карман рваных сатиновых шаровар.
— А я маме скажу, что у тебя спички… — встряла его девятилетняя сестренка Райка. Она появилась на Стрелке вместе с малышом Славиком Тминовым и длинным губошлепистым Семеном Брыкалиным по прозвищу Цурюк.
— А я тебе секим-язык, — пообещал Рашид сестрице, но без лишней суровости: он знал, что Райка не ябеда.
Складным ножиком Валерки Сидоркина аккуратно соскребли на донышко мятой консервной жестянки серу с двадцати головок. Атос решил, что по десять на пистолет — безопасная норма, оружие выглядело прочным. Всыпали боевые заряды в стволы, забили их тугими бумажными шариками, которые скатали из обрывков воздушного змея (он валялся за поленницей). Здесь пригодился шомпол, который Лодька с Борькой накануне смастерили из той же проволоки, что шнуровку.
— А пули то… — спохватился Сидоркин…
Обычно пули для такого оружия делали из толстых гвоздей — распиливали их на кусочки. Но сейчас не было под руками ни гвоздя, ни напильника с кусачками (и «Севкин» с Борькой не подумали об это заранее, растяпы!).
Выручил Цурюк. По локоть запустил длинную лапу в карман замызганных необъятных «шкер», вытащил несколько патронов от винтовки-малопульки. Никто не удивился. Знали, что папаша Цурюка работает заведующим оружейной частью в стрелковой школе ДОСАРМа (которая рядом с мостом через лог, над откосом). Дома у него водились боеприпасы — то ли «сэкономленные», то ли списанные за истекшим сроком годности. Любивший поддать Брыкалин-старший не всегда следил за сохранностью этого имущества, и сынок, случалось, добывал патрончики для своих забав.
— Не мог раньше-то появиться, -проворчал Атос. — Зарядили бы порохом, а не спичками… Ладно, давай… — Он и Лешка крепкими своими пальцами вытащили свинцовые пульки из патронов, примерили к трубкам… И вот ведь удача! Пули оказались точно по трубочному калибру! Вошли в медные стволы без лишнего сопротивления, но с мягкой плотностью, как поршни.
В проволочные скобки у запальных отверстий вставили обломки спичек с головками. Фонарик нетерпеливо пристроил на торчащем из поленницы кругляке жестянку. Атос и Лешка одинаково покачали в ладонях пистолеты, Атос взял в левую руку коробок.
— Ну чего! — порядка ради возмутился Лодька. — Мы же должны первые…
— Тихо, Севкин, — добродушно отозвался Лешка Григорьев. — Первыми стреляют взрослые. Испытание оружия — всегда риск…
— Подумаешь, старики… — пробубнил Борька. Но, скорей всего, тоже для вида. Наверно, он, как и Лодька, был в глубине души рад: пусть сперва палят опытные люди.
Атос откинул со лба темное крыло волос, прицелился в жестянку с пяти шагов, поднял к запалу коробок… Славик Тминов бесстрашно (в том смысле, что не стесняется бояться — маленькому можно) воткнул в уши указательные пальцы. Райка прижала к ушам ладони. Гарик словно подрос на тонких ногах, вытянул шею и аж засветился от храброго нетерпения.
Атос чиркнул коробком…
Продолжение следует.
***
фото: