За окнами август, а в сердце апрель
Представьте, что в официальных изданиях Тюмени появился следующий текст: «Одной из причин застойного состояния общества, низкого уровня культуры и нравственности является монопольное руководство органами массовой информации». Фантастика. Во-первых, нет монополии в СМИ. Во-вторых, общество динамично развивается. В-третьих, культура тоже развивается, и за нравственностью у нас следят.
Текст – старый, ему даже не семь лет в обед, а все семнадцать. Это цитата из «Открытого письма», подписанного членами комитета «Писатели и журналисты в поддержку перестройки».
Первое заседание комитета прошло 18 января 1990 года в кабинете главного редактора газеты «Тюменский комсомолец» (позже газету переименовали в «Наше время», еще позже закрыли). Присутствовали семнадцать человек.
В их числе – Владимир Рогачев, автор «Тюменского комсомольца», впоследствии ведущий рубрики «Такая культурная жизнь» в «Тюменском курьере». И я. Владимир Александрович был членом комитета, а я случайно забрела на огонек и тут же пригодилась: поручили вести протоколы.
Все протоколы и сопутствующие документы складывала в папку с надписью «Апрель». Тюменское движение в поддержку перестройки назвали так же, как московское. Название отсылало к началу преобразований в советском обществе, к апрелю 1985 года.
Требуется пояснение, да только не знаю, с чего начать. На занятии со студентами отделения журналистики тюменского госуниверситета я упомянула путч 1991 года и увидела стеклянные глаза. «Вы не помните этого события?» Студенты не помнили. Даром что будущие журналисты, ориентированные на высокий уровень информированности. В начале девяностых они были детьми. Что-то другое их волновало, не путч. Расстрел Белого дома, где заседал Верховный Совет (1993 г.), тоже не отразился в их памяти. Со времени того занятия минуло пять лет. Теперь еще труднее объяснить молодым людям (а я-то, получается, уже не молодая), что такое КПСС, Советы народных депутатов, в чем заключалась перестройка. Хотя о перестройке, пожалуй, и очевидцы толком не расскажут. Так что же поддерживали писатели и журналисты, объединившиеся в «Апреле»?
Думаю, правы историки, начинающие любое повествование с ледникового периода. Сначала были мамонты. Потом СССР. Потом руководитель КПСС сказал, что нужна гласность, нужен плюрализм мнений. Все с ним согласились. То есть, достигли консенсуса. Однако тут же возник плюрализм мнений по поводу того, что считать плюрализмом и до каких пределов простирается гласность.
В тюменский «Апрель» пришли члены Союза писателей и Союза журналистов, недовольные консервативной позицией руководства этих союзов, националистическими настроениями, идеологическим диктатом правящей партии.
В программе записано: «Деятельность, направленная на возрождение культуры и национального достоинства, несовместима с проповедью национальной исключительности и национальной розни».
В «Открытом письме» «апрелевцы» предложили «поставить вопрос о возможности разделения редакции «Тюменской правды» на два самостоятельных печатных органа: орган Тюменского областного Совета народных депутатов и орган Тюменской областной партийной организации». Это создаст конкуренцию, будет способствовать «усилению процессов гласности и демократизации в области».
Редакцию разделили, но гораздо позже. По другим причинам и с другим политическим результатом.
Появились новые издания, много новых изданий. Возникла конкуренция. Но к тому моменту уже не было ни тюменского «Апреля», ни областной партийной организации.
Не все участники первого заседания комитета успели увидеть широкий разворот процессов гласности и демократизации. Владимир Александрович Рогачев успел. На учредительном собрании комитета, проходившем в зале драмтеатра 10 марта 1990 года, он сказал: «Нам надоело терять квалификацию, нам надоело быть перепуганными».
Это первые слова, зафиксированные в протоколе. Кто повторит их сейчас?
«Восстановить справедливость в отношении журналистов и литераторов, пострадавших от репрессий», – предложил Рафаэль Гольдберг.
«Реальная политика – предвидеть. Отставать в своей деятельности крайне непростительно. А есть опасность, что мы будем отставать. Нам грозит упреждающая политика партийного аппарата», – предостерег Геннадий Золотухин.
«Я рад, что писатели и журналисты первые начали говорить о том, что должны были сказать представители верхних эшелонов власти», – сообщил почетный гость собрания прокурор Валерий Багин.
Перелистываю протоколы. Все как всегда: есть здравые суждения, но больше болтовни, у каждого своя любимая мысль, и он жаждет ее высказать, не слушая других. А что в итоге?
В итоге все, чего «апрелевцы» желали, исполнилось. И то, чего не желали, исполнилось тоже. Попробуй теперь, определи их роль. Впрочем, меня, как протоколиста и хранителя, распределение ролей не интересует. Вспоминаю то время с печалью. Надо же, собирались, время тратили, нервы трепали. Считали необходимым заявить позицию. Спорили, и не только друг с другом.
Художественно-публицистический альманах «Апрель», выходивший в Москве, прекратил существование только в нынешнем году. Писатель Алла Гербер сказала: «У нас есть надежда, что молодые сделают новый «Апрель», который будет соответствовать сегодняшнему времени, который потребует более резкого, более острого слова».
Ну-ну.
***
фото: в такую эпоху рождался «Апрель».