Неутомимый
Годы все больше и дальше отделяют нас – тех, кому посчастливилось работать над проблемами Западно-Сибирского топливно-энергетического комплекса с первых лет или с первых шагов его создания, – от времени активной работы. В каждом направлении дел – в геологии, добыче нефти и газа, строительстве и других – всегда было немало ярких людей, способствовавших и обеспечивавших выполнение тех гигантских программ. Сегодня опубликовано немало воспоминаний. Нет недостатка в попытках объяснить, как и за счет чего это было сделано, вычленить роль отдельных личностей. Ведь во все времена хватало тех, кто считал невозможным ныне сделанное. Когда-нибудь, может быть, будут придуманы «объективные весы», которые позволят отобрать из многих имен достойных людей несколько – очень немного: три, пять, десять – самых ярких, заслуживающих вечной памяти, внесших наибольший вклад. Верю, что среди этого небольшого числа будет имя Ф.К. Салманова, яркого человека, выдающегося геолога, великого патриота нашего отечества.
Я. КАГАН
Я начал работать в Тюмени с весны 1964 года – 10 апреля в первый раз переступил порог здания промышленного обкома (нынешняя областная Дума), где А.К. Протозанов на своем этаже выделил институту Гипротюменнефтегаз первую производственную площадь – двадцатиметровую комнату с тремя столами. На этом же этаже разместилось и руководство объединения «Тюменнефтегаз».
Наш первый директор – создатель института – О.А. Межлумов родился и вырос в Тбилиси, затем работал в Баку, в Туркмении и Башкирии. И будучи уже союзного значения пенсионером, он в начале 1964 года возглавил Гипротюменнефтегаз..
Хорошо знающий «кавказские обычаи», О.А. Межлумов быстро нашел общие интересы с Ю.Г. Эрвье и другими руководителями-геологами. Этому способствовало и то, что первые настоящие производственные помещения институту выделили на первом этаже жилого дома, построенного в Тюмени геологами. Какое бы давление тогда ни оказывалось со стороны А.К. Протозанова, даже его могло бы оказаться недостаточно, если бы первооткрыватели месторождений не были патриотами тюменской нефти, все сделавшими для того, чтобы сдвинуть инертную государственную машину к принятию решения по их освоению.
Руководство института очень внимательно прислушивалось к руководителям геологов, пользовалось их советами в организации первых изыскательских работ. Мы были частыми слушателями на совещаниях у Л.И. Ровнина, осмысливая не только размещение баз изыскателей, но и формируя исходные данные для проектов расселения, трассирования первых автомобильных дорог, ЛЭП и объектов инфраструктуры для добычи нефти.
По заведенному О.А. Межлумовым порядку каждое утро мы, его заместители, собирались в его кабинете. На одной из таких утренних встреч в кабинете директора оказался Ф.К. Салманов, как мне тогда показалось, почти мой ровесник, очень подвижный человек, с выразительными, буквально горящими глазами и копной непослушных волос на голове, с быстрой, увлекающейся манерой говорить и не всегда разборчивой речью с кавказским акцентом. Я уже слышал о нем раньше – атмосфера Тюмени была тогда насыщена его именем, делами, открытиями.
Изыскательские партии института шли вслед за геологами, открывавшими месторождения на все большем отдалении от Оби, от обжитых районов. У нас не было там баз, топлива для дозаправки вертолетов и вездеходов. За всем приходилось обращаться к руководству геологов. И я не помню отказа, несмотря на ценность каждой тонны топлива, завезенной геологами на базы в районах Пура, Тарко-Сале – куда перемещались работы наших изыскательских партий.
Видимо, успешное развитие нашего института и установившиеся контакты позволили геологам заказать нам несколько проектов поселков и производственных баз геологов, загородный дом приемов с гостиницей на озере Лебяжьем и – наиболее значимый для нас – Дворец геологов в Тюмени.
Воспитанник Бакинского института нефти и газа, всю жизнь отдавший открытию нефтяных и газовых месторождений в Западной Сибири, а после перехода в Мингео – и в других районах страны, патриот, в лучшем понимании этого слова, нашего государства, Ф.К. Салманов многими нитями был связан с Азербайджаном, с его специалистами. Уже работая в Москве, в одну из встреч в Мингео услышал, что он помог перейти в Минненефтепром Вагиту Алекперову – «Пусть ещё один азербайджанец станет замминистра». Жизнь показала, что Ф.К. Салманов не ошибся в своих рекомендациях.
Перестройка и вслед за ней развал плановой экономики прервали наши не очень частые контакты и беседы. В 1995 году, размышляя о прошедших годах и как-то планируя ближайшие годы, я собрал нескольких специалистов, занимающихся нетрадиционными методами повышения нефтеотдачи на поздних стадиях разработки месторождений, когда в пластах еще много остаточных запасов нефти, но высокая обводненность делает работу скважин нерентабельной. Это было время очень низких цен на нефть на мировом рынке, что привело к остановкам большого числа высокообводненных скважин на промыслах. Мы создали научно-внедренческое закрытое акционерное общество, одним из учредителей которого стал В.И. Селяков, руководитель теоретического отдела одного из академических институтов.
В.И. Селяковым и его сотрудниками была разработана технология и аппарат для обработки призабойных зон обводненных скважин специальным электромагнитным полем. База отдела В.И. Селякова размещалась в Денежном переулке, позади высотки МИДа на Смоленской площади. Приехав к В.И. Селякову, я случайно встретил Ф.К. Салманова, арендующего здесь же несколько комнат, в которых располагалась акционерная компания «Роспан», созданная им совместно с какой-то западной фирмой для освоения нескольких газоконденсатных месторождений-спутников Уренгоя.
Наши контакты возобновились. Хорошо зная проблемы сдачи попутного нефтяного газа в магистральные газопроводы природного газа еще в период плановой экономики, я рассказывал ему о них, предполагая возможные осложнения с транспортом газа после независимого (от предприятий «Газпрома». – Я.К.) освоения новых месторождений. К сожалению, многие из возможных проблем для «Роспана» стали реальными. Сколько же душевных сил, здоровья, энергии пришлось потратить этому незаурядному человеку, столкнувшемуся фактически с предательством бывших руководителей «Газпрома», обанкротивших его предприятие и отнявших плоды нескольких лет работы. И если это уместно в этом письме-воспоминании, то следует выразить благодарность руководителям ОАО «Итера», сумевшим оценить достоинства и опыт Ф.К. Салманова, масштаб его личности и создать ему условия для работы в последние годы жизни. Я был у него, советника президента «Итеры», человека, думающего о возрождении геолого-разведочных работ, о возрастающем отставании сырьевой базы от уровней добычи и, как мне показалось, пытающегося изменить сложившийся негативный подход к геологоразведке на всех уровнях управления страны.
… Годы берут свое. В конце 2005 года мы встретились в хирургическом отделении одной из московских больниц. Свободного времени там было много, и я потихоньку работал, а плоды своих размышлений показал Фарману Курбановичу, увидел интерес в его глазах, услышал: «Когда отсюда выйдешь, давай встретимся и всё обсудим».
К сожалению, вышел я из больницы не скоро. В этот тяжелый период я почувствовал не только поддержку друзей и родных, но и В.Г. Чирскова, и Ф.К. Салманова. Помню, как лечащий врач сообщил мне: «Главный хирург города проведет у вас консилиум, его просил Фарман Курбанович – он его друг». Только в начале марта 2006 г. мы смогли встретиться.
Я подготовил большой наглядный материал по результатам проводимых нами в течение десяти с лишним лет лабораторных исследований и промысловых обработок скважин композициями и растворами разработанного нами биополимера для повышения нефтеотдачи. На одном из месторождений ОАО «Мегионнефтегаз» был проведен полномасштабный эксперимент по биополимерному заводнению на участке из 80 скважин, показавший прирост текущей нефтеотдачи почти на 30%.
Беседа затянулась. Внимательно рассматривая слайды, Фарман Курбанович неожиданно сказал, что он все еще главный редактор журнала «Геология нефти и газа» и он заказывает мне статью на эту тему для юбилейного номера журнала. «Это будет очень интересно читателям нашего журнала, ведь это огромный потенциал в развитии сырьевой базы – не только новые месторождения, но и прирост за счет методов повышения нефтеотдачи извлекаемых запасов на разрабатываемых». После довольно кропотливой работы с редакцией, согласования цветной графики и устранения замечаний – мы получили сообщение, что статья включена в юбилейный номер журнала. Но пока номер готовился к печати, Фармана Курбановича не стало. В журнал пришел новый главный редактор, тоже геолог и академик, директор геологического института, и на заседании редколлегии сказал, что статья – не по профилю журнала и в юбилейном номере ее публиковать не надо. Но раз уж она заказана Ф.К. Салмановым – поместите ее в очередной номер. В общем, разные бывают главные редакторы специальных журналов.
Конечно, интерес Ф.К. Салманова – геолога, открывшего десятки месторождений нефти – к коэффициенту нефтеотдачи был далеко не случаен. Так же не случайно и глубокое понимание им необходимости изыскания путей его повышения как при первых оценках сделанного открытия, так и на всем периоде разработки. Интересу геологов к нефтеотдаче способствовало и положение, принятое в советское время при планировании результатов геологоразведочных работ, – средства выделялись на объем разведочного бурения, а итогом являлись и пробуренные метры скважин, и извлекаемые запасы. Отсюда и вечная борьба за показатели, определяющие значение коэффициента нефтеотдачи.
Геологоразведчики стремились доказать высокое значение этих коэффициентов при утверждении запасов. Нефтяники, напротив, отстаивали низкие значения коэффициентов, а следовательно, и низкую величину извлекаемых запасов. В дальнейшем шло их наращивание, но уже вне планов геолого-разведочных организаций. Такое планирование ставило специалистов с самого начала по разные стороны барьера. Не оставались в стороне и плановые органы, долгое время устанавливавшие плановые уровни добычи нефти в стране по принципу: для всех районов – сколько могут, а для Тюмени – столько, сколько не хватает до суммарной потребности народного хозяйства. Но по мере истощения высокопродуктивных запасов ,обстановка стала меняться – стали требоваться все большие ресурсы для освоения менее продуктивных и меньших по запасам месторождений. Ресурсов не хватало всем – и нефтяникам, и геологам. И тут стали сдавать нервы в плановых инстанциях и органах управления страны, последовала неудовлетворительная партийная оценка («предельщики») целому ряду руководителей Главтюменнефтегаза и его предприятий с соответствующими оргвыводами – освобождением от работы.
Не случайно такое внимание к современным технологиям повышения нефтеотдачи проявил Фарман Курбанович, хорошо знавший все этапы развития Тюменского нефтяного региона.
Я.М. Каган, д.т.н., профессор. С апреля 1964г. до мая 1985г. – главный инженер, директор института «Гипротюменнефтегаз»
***
фото: