Трудно было человеку десять тысяч лет назад
Сегодня гости «ТК» – Анна Дегтярева, кандидат исторических наук, заведующая лабораторией палеоэкологии Института проблем освоения Севера РАН и Наталья Рябогина, старший научный сотрудник, кандидат геолого-минералогических наук.
Даже если вы скептически настроены по отношению к гуманитарным наукам, считая, что знание истории или философии вряд ли понадобится специалисту по бурению или обслуживанию тракторов, признайтесь, что с удовольствием смотрите фильмы типа «Парк Юрского периода» или «Миллион лет до нашей эры», в которых воссозданы особенности природы, где обитали животные и древние люди в далекие времена. Если все-таки говорить не о кинематографе, а о науке, то изучением среды обитания древнего человека занимается палеоэкология. Эта наука с помощью методов естественных наук (геологических, почвенных, методов атомномиссионного анализа и т.д.) помогает археологам получить дополнительную информацию о климате и природных условиях, в которых жили древние люди.
Н.Р.: Мы живем в городе, окруженном лесом, и думаем, что так было всегда.
Известный археолог Александр Васильевич Матвеев в свое время написал книгу «Древние андроновцы в лесах Зауралья», и только много позже выяснилось, что лесов во времена андроновцев не было, а была степь! И люди в эпоху бронзы жили на фоне очень сухих степей. Они занимались скотоводством – огромные стада паслись на обширных территориях. Но в течение тысячелетий природные зоны перемещались, и теперь на одном и том же месте мы можем раскопать и степные зоны, и лесные. Наша задача – восстановить ход событий. Мы даем археологам информацию, которую они не могут «вытащить» из косточек и керамики, найденных во время раскопок. Мы можем объяснить, почему люди мигрировали, почему начинались войны – потому что менялся климат, шла борьба за природные ресурсы, за лучшие условия жизни.
А.Д.: А в результате миграция приобретала характер цепной реакции: одна группа людей приходила в движение, передвигалась на соседнюю территорию и вынуждала к передвижению другие племена, с которыми вступала в непосредственный контакт. Эти цепочки иногда протягивались на тысячи километров – от Балкан до Приуралья и Зауралья. Известны миграционные волны на рубеже 5-4 тысячелетия, в начале 3 тысячелетия и на рубеже 2 и 1 тысячелетия до новой эры. Почему-то переломные эпохи приходятся на рубежи тысячелетий. Как, впрочем, и сейчас.
У нас работает профессор Станислав Алексеевич Лаухин, который проводит исследования совместно с ведущими археологами, почвоведами, паленологами Красноярска, Новосибирска, Таджикистана, Белоруссии. Главная его цель – комплексная реконструкция среды обитания. Ему удалось воссоздать модель расселения древних людей с территории Южной Сибири на территорию Чукотки и Нового Света – на рубеже 30-28 тысяч лет до нашей эры. Хотя миграционные волны прослеживались и 60-70 тысяч лет назад – население мигрировало на территорию Южной Сибири.
Профессор Лаухин проводил исследования на территории тюменского Приобья и впервые установил возраст имеющихся там палеолитических слоев (то есть, слоев, относящихся к древнему каменному веку – О.О.): 133-124 тысячи лет. Останков древних людей и следов их деятельности там не найдено. Но были взяты пробы на паленологические срезы, реконструирована растительность и в итоге сделан вывод, что климат во времена межледникового периода в Сургутском Приобье был гораздо более суровым, чем сейчас.
Н.Р.: Не все знают, что ледниковых периодов было много. Фиксируются только последние семь. Возможно, было и больше. Между каждым ледниковым периодом, который длился порядка десятка тысяч лет, был межледниковый период. Вот мы сейчас живем в очередное межледниковье. Оно продлится 3-4 тысячелетия, и в отдаленной перспективе нас ожидает очередной ледниковый период, а не потепление.
А.Д.: Говоря о ледниковых периодах, нужно иметь в виду, что мы говорим о глобальных временных промежутках – тысячелетиях. А потепление продлится десятки, может быть, сотни лет – это мизер для истории Земли.
Следующее направление нашей работы – реконструкция древних производств: изучение металлургии. В этом плане для нас представляет определенный интерес выявление истоков зарождения древней металлургии на территории Западной Сибири.
Ранее историю металлургии в Притоболье вели с рубежа 3-го – 2-го тысячелетий. Сейчас найден металл – ножи, шилья, небольшие слиточки, которые могут датироваться 4-м тысячелетием до н.э. То есть металлургия «постарела» на два тысячелетия. В 90-е годы начались раскопки серии металлоносных могильников на территории Оренбуржья. В эти же годы было проведено изучение древнего Каргалинского горно-металлургического комплекса – одного из самых мощных рудников на территории Евразии, который начали разрабатывать в 4-м тысячелетии до н.э. Из этого горно-металлургического центра племена в поисках новых месторождений переселялись на север, на территорию Казахстана, Алтая и Саян. Это был глобальный процесс. На серии поселений в Курганской области тоже был обнаружен металл, сплески – капельки металла, кусочки руды. На территорию Западной Сибири и Зауралья металл попадал с территории Степного Приуралья – вот такая цепочка распространения. У нас была периферия, металлургическая провинция. Северный центр ее находился на территории Северного Причерноморья, Южный – на Ближнем Востоке и на Балканах. Связи и контакты, тем не менее, существовали, и металл передвигался.
На нашей территории – собственно Тюменской области – производства металла в эпоху бронзы практически не было. Найденные изделия – единичны. В массовом порядке металл начал распространяться уже в 17-18 веках до н.э.
Н.Р.: Палеонтология – еще одно направление, которым мы занимаемся. Но не изучением динозавров и мамонтов, а древними растениями, точнее, их остатками. По остаткам древних растений, по пыльце и спорам можно установить, какая была растительность, а, следовательно, какой был климат. Все реконструкции климата и растительности времени динозавров и мамонтов сделаны на основе споро-пыльцевого метода. Растение цвело, пыльца выбрасывалась, садилась на почву, сверху ее прикрывал слой пыли и грязи, припечатывало дождем. Каждому археологическому слою соответствует слой пыльцы и спор. Пыльца не растворяется за миллионы лет. Самое плотное в мире органическое вещество – оболочка пыльцы. Размер у нее – микроскопический, мы смотрим ее под микроскопом с увеличением от 400 до 1000 раз – это уже из области нанотехнологий. Оболочку практически невозможно ничем разложить. У каждого растения своя пыльца – неподражаемая и неповторимая, как отпечатки пальцев. Поэтому мы можем точно сказать, какие растения произрастали в тот или иной период времени на определенной территории. В нашем межледниковье практически все растения существовали и раньше. А если речь идет об очень древних растениях, то мы определяем их по аналогии – у каждого растения есть свои предшественники. По форме пыльцы видно, что это предок нынешнего растения.
Совсем недавно у нас появилось новое направление – поиски следов древнего земледелия. Мы пытаемся найти пыльцу и зерна культурных растений в археологических слоях, чтобы установить возраст земледельческой традиции на территории Западной Сибири. Для русской равнины возраст установлен, для Восточной Сибири, Дальнего Востока и Китая все очень четко определено – когда, какая технология, а для Западной Сибири – белое пятно.
Итогом работы последних лет стало составление сводной схемы изменения ландшафта и климата южной части Тюменской области – Тоболо-Ишимского междуречья. Мы исследовали торфяники – пыльца в них накапливается очень равномерно, и археологические памятники, которые были датированы археологическими методами; провели большую серию анализов и выстроили схему изменения климата и ландшафта за период от 8ми тысяч лет до н.э. до наших дней.
Ну, к примеру, считалось, что самый теплый интервал нашего межледниковья для европейской части России – так называемый атлантический период – был от 7 до 5 тысяч лет назад. Но у нас самым теплым оказался этап, который прошел 3-4 тыс. лет назад – он попадает на эпоху бронзы и совпадает с мощными миграционными потоками населения. Потеплело, граница растительной зоны сдвинулась, и народ двинулся в путь. Племена, которые занимались скотоводством, были вынуждены мигрировать вслед за уходящими пастбищами. Такая же картина наблюдалась и в более южных районах. Ландшафты передвинулись километров на двести – лесная зона тоже переместилась. Зона лесов начиналась севернее Тюмени, а здесь были ландшафты колочного типа. Но в раннем железном веке изменился климат, появилось больше осадков, начали появляться сначала березовые леса, и около полутора тысяч лет назад появилась сосна, как признак похолодания, которое пришло с севера.
Эти данные мы отправили в Англию в банк хранения палеологической информации – они были в шоке от объема работы, проделанного нашим маленьким коллективом. Англичане собирают информацию со всего северного полушария, наши результаты будут включены, и мы получим возможность посмотреть подобные схемы изменений климата и ландшафта на соседних территориях.
Собирая подобную базу данных, мы, по сути, делаем просчет глобального изменения климата. Климат колеблется. Все-таки дело идет к похолоданию. Но это прогноз на несколько тысячелетий.