Улица Труда и Капитала
Думаю, что Тюменский горокрисполком, принимая 29 апреля 1920 года решение о переименовании улицы Голицынской в Первомайскую, и не предполагал, что всего-навсего связывает воедино два события, случившиеся почти одновременно. Но по порядку…
***
1.
Сегодня улица Первомайская — не из самых длинных, километра полтора. Хотя нет-нет, да заговорят о проекте, согласно которому Первомайская должна пробиться через застройку и выйти к высокому берегу Туры. Прямиком ей пройти не удастся, станет виться. Впрочем, она и сейчас пересекает городской центр, плавно изгибаясь. Чуть поворачивает вправо, встречаясь с Вокзальной. На перекрестке с улицей Хохрякова вроде бы должна закончиться, потому что на углу 25-й школы прикреплена табличка: «ул. Первомайская, 1», но улица струится дальше, уже безымянная. А там достаточно зайти за бетонный забор, за которым врываются в фунт тяжелые механизмы, готовя подземный паркинг для постояльцев будущей гостиницы, и увидишь, как вдалеке светлеет небо на Турой. Направление ясно, сроки не определены.
Улица Первомайская входила в советский реестрик обязательных наименований. Наряду с улицами Ленина, Орджоникидзе, Дзержинского, Советской, сколько-то лет Октября и просто Октябрьской, Комсомольской, Профсоюзной (партийных улиц отчего-то не было — Авт.), Революции… И выбивалась, на первый взгляд, из этого боевого ряда неожиданной мягкостью и лиричностью названия, навевая воспоминания о стихах Тютчева и Фета. Между тем имя это — самое что ни на есть воинственное, тревожное, в нем отзвуки классовых битв, история пролетарской борьбы.
***
2.
Три года назад, разгуливая по улицам Чикаго, я искал следы этой пролетарской борьбы, сотрясавшей Америку и поднимавшей на мятеж Европу. И не находил. Ничто не бросалось в глаза. Памятников самой американской революции — так сколько угодно. Здесь и первый президент Вашингтон, стоящий на берегу Чикаго-ривер рука об руку со верными финансистами революции — Моррисом и Саломоном. И бронзовая фигура связанного по рукам и ногам Натаниэля Холла, который гордо бросил в лицо врагам единственную фразу: «У меня только одна жизнь, но я отдам ее за свободу моей страны». Есть памятник пожарным и мемориальная доска с напоминанием о солдатах и моряках, павших на полях Великой войны в 1917-1918 годах…
Ничто не напоминало о событиях 1 мая 1886 года. Событиях, которые выделили первый день мая среди других первых чисел — февраля, марта, июня, августа… Событиях, которые переменили режим жизни всего человечества, говорю это без преувеличения.
Когда господь бог распределял дни недели и видел, «что получается хорошо», когда бранил Адама за ослушничество и обещал, что и сам Адам, и все его потомки в поте лица станут добывать хлеб свой насущный, он как-то не задумался о продолжительности этого труда. Добиваться сегодняшних нормативов рабочей недели человеку пришлось самому.
Впервые дату — 1 мая — назвала американская Федерация профсоюзов. Еще в 1884 году она выбросила лозунг — мол, готовьтесь все: с 1 мая 1886-го работаем по восемь часов в день! Хозяевам это не понравилось — рабочее время предлагалось сократить почти вдвое. Но за два года идея стала материальной силой: свыше 11 тысяч предприятий, триста пятьдесят тысяч человек забастовали в решающий день. В Чикаго не работало ни одно предприятие, около заводских ворот скопилось сорок тысяч забастовщиков. Порох, готовый вспыхнуть. Температура на властной стороне была не ниже. Полицейские прохаживались вдоль толп с дубинками и револьверами наготове. Чикагские газеты открыто
называли имена лидеров стачки — Парсонса и Шписа, словно подстрекая к расправе с ними.
Лидерами были фигуры заметные. Бывшие анархисты, объединенные в Международное товарищество трудящихся. Прежде они возглавляли профсоюзные организации, но разочаровавшись в легальной деятельности, сошли на крайние позиции. Правда, им казалось, что 8-часовой рабочий день «может оказаться подачкой, которую капиталисты бросят рабочим, чтобы заставить их отказаться от борьбы за свержение наемного рабства». Так писал лидер чикагских анархистов Альберт Парсонс. Однако рабочие вовсе не собирались отказываться от надежды сократить рабочий день. Где там журавль, а «восьмичасовая» синица — вот. И анархисты, понимая, что могут оказаться на обочине движения, согласились с лозунгом, сами возглавили и стачку, и демонстрацию 1 мая, с которой она началась.
***
4.
Развязка не заставила себя ждать. Хозяин одного из предприятий объявил локаут, выбросив на улицу полторы тысячи рабочих. Затем нанял штрейкбрехеров. Когда уволенные рабочие попытались преградить им дорогу, вмешалась полиция. Она начала стрелять. Четверо рабочих было убито. На завтра, на вечер 4 мая, был назначен митинг протеста, в котором принял участие и мэр Чикаго Гаррисон. Дождь митинг прекратил, спокойный мэр сообщил в участок, что в сквере, где собирались рабочие, полный порядок. В это время на площадь ворвался отряд полиции. И тут кто-то бросил бомбу, один полицейский был убит, свыше 50 ранено. Полицейские открыли огонь… Десятки убитых забастовщиков, раненые… Много арестованных. Среди них — семь лидеров стачки: Филден, Шваб, Фишер, Шпис, Энгель, Линг и Небе. Парсонс успел скрыться, но, узнав о суде над товарищами, сам сдался. Из восьми подсудимых на митинге был только Филден, но их обвинили в убийстве: по словам прокурора, неизвестный террорист бросил бомбу под влиянием их призывов.
— Здесь решается вопрос о законности и анархии, — говорил прокурор, — эти люди на скамье подсудимых, потому что они были вожаками. Осудите их, и пусть это послужит примером для тех, кто идет за ними…
И послушно осудили — семерых к повешению, одному — 15 лет тюрьмы.
В своем последнем слова Август Шпис сказал:
— Если вы считаете, что, повесив нас, вы уничтожите рабочее движение… движение, в котором ищут спасение миллионы людей, которые трудятся, не получая в награду ничего, кроме горя и нищеты, если вы так считаете, тогда зовите вашего палача. Повесив нас, вы погасите искру, но здесь и там, повсюду вокруг вас разгорается пламя. Пока это скрытый огонь, но вам его не погасить!
Двоим заменили казнь пожизненным заключением, Линг покончил с собой в тюрьме. К виселице привели четверых: 14 ноября 1987 года Парсонса, Шписа, Энгеля и Фишера повесили. А через шесть лет губернатор штата Иллинойс амнистировал живых и мертвых «в связи с недоказанностью их вины».
… С 1890 года 1 мая стало Днем международной борьбы за 8-часовой рабочий день и Днем международной солидарности пролетариев всех стран.
***
6.
А теперь обещанные «интересные подробности».
За два дня до начала кровавых событий в Чикаго, 28 апреля 1886 года, в Нью-Йорке был закончен монтаж пьедестала для доставленной из Франции статуи Свободы.
И в том же 1886 году завершено строительство железнодорожной линии Екатеринбург-Тюмень. Но поскольку между строящимся вокзалом и центром города лежали глубокие овраги, инженер, князь Борис Голицын, руководитель землеустроительной экспедиции, разметил границы и направление будущей улицы. А благодарные тюменцы назвали ее Голицынской. Еще через 34 года воодушевленные власти Тюмени, собираясь в первый раз отмечать День международной солидарности, подарили Голицынской новое революционное имя. И стала улица Первомайской.
***
8.
Конечно, на Чикаго она не похожа, но облик ее меняется с каждым днем. Вчера мы насчитали на Первомайской чуть больше десятка зданий, которые напоминают об истории, прокатившейся по гладким булыжникам голицынских времен.
Так что по Голицынской-Первомайской можно проводить отдельные экскурсии для тех, кто только что сошел с поезда. Давайте и мы попробуем, бегло — потому что на улице совсем не апрельская погода, то и дело начинает сыпать снежная крупа. Итак, в стиле «посмотрите налево, посмотрите направо»…
Слева — бывшие винные склады братьев-купцов Гусевых. В войну здесь разместился эвакуированный завод пластмасс. Кстати, позже он стал первым в Тюмени предприятием коммунистического труда, а первым ударником на заводе — Юзефа Топоркова. Конечно, заводское хозяйствование крепко изуродовало гусевского кормильца-поильца — кирпичные заплаты густо усеяли главный корпус, образец сибирской промышленной архитектуры. Впрочем, недолго ему тут красоваться — завод получил уже утешевскую прописку, а когда он съедет, за привлекательную площадку в центре города станут биться инвесторы-застройщики, совсем как в старом Чикаго.
А справа — за зданием дворца «Железнодорожник» стоит навечно паровоз «ФД». Уверяют, что именно этот локомотив доставил в Москву из тюменской эвакуации тело пролетарского вождя и всю уникальную лабораторию академика Збарского. Этот или не этот, доказать некому. Зато достоверно знаю, что притащила паровоз сюда, бросив рельсы прямо на асфальт, прославленная бригада монтеров пути Героя соцтруда Виктора Молозина.
Так что начинаем мы наш маршрут с достопримечательностей чисто пролетарских. Перешагнем замысловатый мостик через овраг, отметив, что построил его обычный инженер тюменского коммунхоза Георгий Черемных. Сын Гликерии и Павла Черемных. Отец был красный партизан. А мать — организатор тюменского дома малютки, который и сейчас стоит неподалеку.
Дальше все как у всех. Кирпичный домик из прошлого и даже позапрошлого века. Напротив — комбинированный новодел: дом купца Рабиновича и спечатанный с него же банковский корпус. Понятно, вступаем в царство капитала. Еще метров через двести — опять новодел и опять банк. Это > справа. А слева — не совсем небоскребы, но все же… Правда, теперь уже надо привыкать, поскольку нынешняя Первомайская, по которой мы идем «от устья к истоку», все больше говорит о капитале и все меньше свидетельствует о труде. К зданию городской Думы и администрации, понятно, это замечание не относится.
Справа — театр, который, как и завод пластмасс, бредит переездом, понятно, что не в Утешево, за ним цирк: три медных клоуна ежатся под снегом. Дальше — медленно разрушающееся здание типографии. На нем еще сохраняются следы мастера, который его построил, но нет ни обозначения авторства, ни обещания сохранить…
Последний в архитектурном ряду бывший купеческий особняк. Он под рукой реставратора Дьячкова несколько похорошел, хотя и стоит, потупив глаза-окна, перед массивной громадой «ЛУКОЙЛа». А дальше — безбрежное царство новых крыш, растущих и множащихся под бдительным взглядом строгого здания с табличкой «Советская, 40».
Улица труда и капитала. По-прежнему антагонисты или гребцы на одной галере по имени «Россия»? Будущее покажет. Хорошо, если бы жесткие уроки истории не забывались.
***
фото: улица Первомайская, 29 апреля.